Пепел Анны. Эдуард Веркин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Мама немножко на взводе. Она как раз с Белградской книжной ярмарки, домой заскочить не успела, успела из Внукова в Шереметьево перекинуться. Поэтому у нее сербский гардероб, двадцать сербских книг в сумке и сербское настроение, им она терроризировала меня первые два часа полета, особенно над Финляндией.

      – Ты знаешь, что такое «глум»? – спрашивала меня мама.

      Я знал, что такое «глум», но подозревал, что ее «глум» сильно отличается значением от моего. Самолет потряхивало.

      – А глумица? – не отставала мама. – Ты знаешь, что такое «глумица»?

      – Кто не знает…

      Мама смеялась и стукала меня по плечу.

      – Удивительный язык! Красивейший! Там ко мне прицепился один старый серб с седыми бровями, настоящий Слободан Милошевич, и подарил книжку, глянь-ка! Это его стихи.

      Мама всучила мне самодельную сербскую книжку.

      – Графомания чистой воды, но зато как звучит! Песня! Вот послушай…

      Мама не была дома больше месяца и немного одичала в командировках: до сербской ярмарки она была на финской, до финской на иранской, и там ее полили водой за вольности в дресс-коде, а еще до этого, кажется, на немецкой. Между немецкой, иранской и финской она успевала забегать домой, а вот после сербской нет – сразу на Кубу, не закрывая глаз.

      Мама зачитала стихи из книжки. Про ночи над Саввой, про ветер с Дуная.

      – Здорово, – сказал я. – Великанова тоже любит по-сербски…

      – Твоя Великанова слишком много о себе думает, – перебила мама. – И она, и ты не представляете, как смешно вы выглядите со стороны.

      – А кто не смешно?

      – Впрочем, в вашем возрасте все такие дураки, – заметила мама. – Ладно, сыночка, отдыхай.

      Мама подмигнула засмущавшемуся сикху и стала разбираться с развлекательным центром в спинке кресла.

      А кто не дураки?

      Мне пока смотреть кино не хотелось, решил поспать, спать всегда лучше в начале полета, так легче. Поспать, впрочем, долго не удалось, объявили обед, по проходу покатились облезлые и оббитые железные комоды. Эти комоды я не люблю, в звездолетах таких не будет. А стюардессы останутся.

      Сикх принялся препираться со стюардессой, что-то ему категорически не нравилось в предложенной курице, он спорил и мотал головой, и требовал подать себе другую.

      – Нервничает, – шепотом пояснила мама. – Полет для него большое испытание – если самолет разобьется, то его прах смешается с нашим – и все, душа будет идти к Богу миллион лет. С неясными, причем, перспективами.

      – Да не, – сказал я. – Ему белой девушкой хочется покомандовать, когда еще доведется? А тут можно. Все просто.

      – Что? – мама притворилась, что не расслышала.

      – Месть сикхов, – пояснил я. – Обычное дело.

      Мама толкнула меня в бок локтем, во «Всемирной истории пошлости» мигом прибавилось три страницы, Великанова, сможешь ли ты меня СКАЧАТЬ