Атланты. Моя кругосветная жизнь. Александр Городницкий

Чтение книги онлайн.

      Да не о чем-то, помню – о стихах.

      Везде, куда ни взглянешь невзначай,

      Свидетели былых моих историй.

      Вот Клещенко отважный Анатолий —

      Мы в тундре с ним заваривали чай.

      Что снится Толе – шмоны в лагерях?

      С Ахматовой неспешная беседа?

      В недолгой жизни много он изведал —

      Лишь не изведал, что такое страх.

      На поединок вызвавший судьбу,

      С Камчатки, где искал он воздух чистый,

      Метельной ночью, пасмурной и мглистой,

      Сюда он прибыл в цинковом гробу.

      Здесь жизнь моя под каждою плитой,

      И не случайна эта встреча наша.

      Привет тебе, Долинина Наташа, —

      Давненько мы не виделись с тобой!

      То книгу вспоминаю, то статью,

      То мелкие житейские детали —

      У города ночного на краю

      Когда-то с нею мы стихи читали.

      Где прежние ее ученики?

      Вошла ли в них ее уроков сила?

      Живут ли так, как их она учила,

      Неискренней эпохе вопреки?

      На этом месте солнечном, лесном,

      В ахматовском зеленом пантеоне,

      Меж валунов, на каменистом склоне,

      Я вспоминаю о себе самом.

      Блестит вдали озерная вода.

      Своих питомцев окликает стая.

      Еще я жив, но «часть меня большая»

      Уже перемещается сюда.

      И давний вспоминается мне стих

      На Комаровском кладбище зеленом:

      «Что делать мне? – Уже за Флегетоном

      Три четверти читателей моих».

      Полевой сезон 1959 года начался для меня с описанной выше весновки с Михаилом Ивановым. В конце мая к нам закинули вертолетом рабочих и техников, из Ленинграда прибыл второй геолог – Станислав Погребицкий, и начались поисковые работы на медно-никелевое оруденение, включавшие и магниторазведку, за которую отвечал я.

      Не обошлось и без экзотики. Заместитель начальника экспедиции Петухов с первым же вертолетом прислал к нам нанятую им в Игарке на сезон повариху, шуструю чернявую девку с золотыми зубами и блатной татуировкой. Свою программу она объявила тут же у трапа вертолета, откуда выгрузилась, держа в руках большую гитару, перевязанную огромным розовым бантом: «Буду со всеми, а начну с начальства». Вечером того же дня начались первые неприятности. Мы с Мишей и Стасом мирно выпивали в своей палатке, как вдруг раздался истошный женский крик: «Помогите, насилуют!» Мы выскочили наружу. Крик повторился. Ориентируясь на него, в уже полной темноте, мы вышли на взлетную площадку, куда днем приземлился вертолет. Посреди площадки лежала Шурка (так звали нашу новую повариху), одна, совершенно одетая, и орала благим матом. «Насилуют!» – снова крикнула она, увидев нас, и захохотала. Выяснилось, что она пьяна в стельку и встать на ноги не может. «Значит, померещилось, – заявила она нам в ответ на нашу негодующую реакцию. – Уж и помечтать девушке нельзя!»

      Первым объектом ее устремлений стал Миша Иванов, бывший тогда начальником нашей партии. У нас в палатке стоял старый ламповый приемник, на стенке которого были наклеены какие-то цветные женские головки, с обертки из-под немецкого СКАЧАТЬ