Атланты. Моя кругосветная жизнь. Александр Городницкий

Чтение книги онлайн.

      К кому-нибудь заваливались в дом?

      Питомцы коммуналок городских,

      В отцовской щеголяли мы одежде,

      И песни пели те, что пелись прежде,

      Не ведая потребности в иных.

      Мы пели, собираясь в тесный круг,

      О сердце, не желающем покоя,

      О юноше, погибшем за рекою,

      О Сталине, который «лучший друг».

      «Гаудеамус» пели и «Жену»,

      И иногда, вина хвативши лишку,

      Куплеты про штабного писаришку

      И грозную прошедшую войну.

      Как пелось нам бездумно и легко —

      Не возвратить обратно этих лет нам.

      Высоцкий в школу бегал на Каретном,

      До Окуджавы было далеко.

      Свирепствовали вьюги в феврале,

      Эпохи старой истекали сроки,

      И темный бог, рябой и невысокий,

      Последний месяц доживал в Кремле.

      На многолюдных первомайских и ноябрьских демонстрациях, где колонна Горного института с огромным транспарантом из тяжелого красного бархата, украшенным изображением орденов, шла сразу же за колонной Балтийского завода, дружно пели «шахтерскую» песню:

      На демонстрации (явка для комсомольцев была обязательной) шли охотно, без понуканий. У меня в столе до сих пор завалялась фотография 1952 года, где два «отличника-зубрилы», два образцовых комсомольца, добившиеся самой высокой чести – нести на ноябрьской демонстрации транспарант, описанный выше, стоят с бледными от волнения лицами, вцепившись потными руками в толстые, покрашенные пачкающей ладони краской древки, перед внушительной воронихинской колоннадой родного института. Один из них я, а второй – ушедший из жизни пару лет назад Костя Сергеев, член-корреспондент Академии наук и на протяжении четверти века бессменный директор Института морской геологии и геофизики на Дальнем Востоке.

      Огромная колонна черных студенческих шинелей, расцвеченная женскими шубейками и пальто, картонными и фанерными изображениями терриконов и шахт, разноцветными шарами и букетами из огромных бумажных цветов, полыхающая начищенной по этому случаю медью институтского духового оркестра, медленно двигалась вдоль набережной Невы от 21-й линии к мосту Лейтенанта Шмидта по влажной и скользкой василеостровской брусчатке. Справа от нас, на хмурой осенней Неве, под порывами промозглого ноябрьского ветра, раскачивались и дымили хищные эскадренные миноносцы, украшенные мокрыми флагами расцвечивания. Слева на панели толклась разношерстная публика, в которой шустро шныряли стайки шпаны в натянутых на уши «лондонских» кепках с «золотыми фиксами» из латуни во рту. Из открытых окон Высшего военно-морского училища имени Фрунзе махали руками курсанты, оставшиеся в этот праздничный день без увольнений. Справа, скрестив бронзовые руки на узкой адмиральской груди, смотрел под ноги идущим СКАЧАТЬ