Нас время учило…. Лев Разумовский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ все положив в пасть Молоху, вплоть до риска собственной жизнью и безопасности – чтобы я жил. Сумел ли я ответить за подаренную мне жизнь?..)

      Вечер. Мама зажигает найденный где-то в комоде огарок свечи. Как здорово она светит! Ярко и без копоти. На вечер хватит, а дальше снова коптилка.

      Звонок в дверь. Мы с мамой идем открывать. На пороге согбенный, в каком-то рванье, незнакомый старик.

      – Вам кого? – спрашивает мама.

      – Татьяна Максимовна! Вы меня не узнаете? Грюнбаум…

      Старик, покачиваясь делает пару шагов в переднюю. Я приношу свечку.

      – Грюнбаум? Михаил Захарович?

      – Да, это я… Узнали? Я сам себя не узнаю…

      Я стою, не двигаясь. Этот скрюченный старик, в рваной женской кофте, с темными пятнами на щеках, с кровью, запекшейся на лысине, из которой торчат клоки седых волос, с вытаращенными безумными глазами, – это наш верхний сосед, высокий дородный, всегда богато одетый, всегда надменный Грюнбаум?! Верится и не верится…

      – Татьяна Максимовна! Ради бога! Кусок хлеба… Три дня ничего не ел…

      Мама в растерянности.

      – Михаил Захарович, проходите, сядьте. Я вам кипятку налью… Но хлеба у нас нет. Мы же все на карточках, так же, как и Вы…

      – Татьяна Максимовна! Может тарелочку супа? Небольшую… Может корка, какая?..

      – Нет у нас ничего, Михаил Захарович. Мы тоже голодаем… Вы же получаете хлеб по карточкам. Почему же вы три дня не ели?

      – Всё отобрали… Все карточки… Весь хлеб… Всё… Мне не дают ни куска три дня…

      – Кто отобрал? – спрашивает мама в ужасе. – Как это случилось? Почему вы отдали?

      Старик вскидывает опущенную голову. Рыдания душат его речь. Слезы обильно текут по лицу.

      – Жена… Люська… Я ослаб… Сам за хлебом не хожу… Три дня не дают ни куска… Бьют меня, бьют каждый день… Чтоб ты сдох скорей!.. Они ушли сейчас… Я спустился к вам. Больше не к кому… Татьяна Максимовна, голубушка…

      Дверь захлопывается. Я стою потрясенный… Мама, бессильно опустив руки, не стесняясь меня, плачет…

Декабрь

      Навсегда запомнились мне эти сутки. Вечером мы все стояли у полутеплой печки, плотно прижавшись. Спине тепло, груди холодно. Когда говоришь – изо рта пар. Папа опять вспоминает Украину, подовые пироги, творожники, бифштексы… Он говорит подробно и увлеченно. Ясно представляется большая беленая печь и хозяйка, вынимающая румяные, теплые, лоснящиеся от масла пироги из гречневой муки… Слюна течет. Тьфу, лучше бы он молчал… Мама с болью в глазах гладит его по голове, старается переключить. Он раздражается, сердится на нее…

      Ксеня сидит в углу под телефоном: скулы обтянуты, нос заострился, взгляд бессмысленный, голова укутана черным шерстенным платком до глаз.

      – Истопили бы мою печку, – говорит она тихо. Потом с трудом поднимается, бредет в Лилину комнату, ложится на диван и просит, чтобы я укрыл ее. Я натягиваю на нее оба одеяла СКАЧАТЬ