«Я родился в России». Юрий Бернадский. Владимир Леонов

Чтение книги онлайн.

      Для него, прежде всего, существует человек – живой, антропофил, конкретная явь сущего и – земля, на которой он работает.

      Печать исторической эпохи лежит на всех делах Бернадского: обычный человек с его естественным стремлением к счастью, наслаждению и беспощадная страсть к творчеству; порой она сводит на нет все личные желания…

      В поэзии – божественный, мудрый и сердечный. Явления, протекающие энергично и постоянно в его собственной натуре, вместившей не только мир русского, но и человечества русского:

      Да, музе своей служит всегда с чувственным благородством; всю свою короткую мятежную жизнь стоит перед Ней в почетном карауле и выплачивает сполна дань всем великим явлениям, образам и мыслям, всему тому, что чувствует и вынашивает в себе Россия. Так свежо и целомудренно страстно им произносится и горячо объясняется:

      Он, выражаясь фигурой речи, есть поэт – Торос Зримый, вешняя часть невелика, но подсознательно угадывается огромная глубина человека: лирика, мыслителя и воспевателя красоты. Сопоставимое, сличимость, идентичность с записью Мандельштама: «Немота – как кристаллическая нота, что до рождения чиста»:

      Ум, доведенный до сжатой поэтической пружины – точный контур фигуры Бернадского. Жизнь осмысленного человека представляется ему как «…незримая связь Души со Вселенной… с Всевышним началом… Эта связь вдохновляет и преображает».

      Но… звучит печаль Бернадского, как в легенде о « Летучем голландце» – он хочет пристать к берегу, но не может – о том, что «Небо с каждым из нас говорит… но услышать Нам, увы, недосуг». Ему становится не по себе, будто какая – то «длань незримо – роковая» накрывает нас темнотой «… И летим в облаках неизвестно куда» (Ю. Бернадский). Говоря языком образов, языком Тютчева: « Жизнь, как подстреленная птица, //Подняться хочет – и не может…// Нет ни полета, ни размаху».