Сахалинские каторжанки. Смешные мемуары. Инна Фидянина-Зубкова

Чтение книги онлайн.

      *

      Пуп земли рос довольно быстро, к первому году уже догнал своих сверстников. Ну да, а вы пожрите икру ложками с пелёнок, посмотрю я тогда и на вас! Одно было плохо – орал этот комочек с утра и до ночи. До пяти лет орал.

      – Ну что ей спокойно то не живётся? – всплёскивала руками мама.

      – А я откуда знаю, может, её всё время пучит! – отвечал отец. – На, доча, съешь рыбку.

      Пупочек выплёвывал рыбу и снова орал. После долгих совещаний (пять лет орать, это всё-таки срок), решено было отвезти меня к бабке Дусе – поселковой ведьме. Та долго приглядывалась, принюхивалась, наконец спросила:

      – Как кличут этого выродка?

      – Пуп земли! – ответили родители хором.

      – А нормальное имя дать ребёнку не догадались?

      – Да вроде и это нормальное, – развели руками родители.

      Но баба Дуся была непреклонна! Пришлось выбирать пупочку другое имя.

      – Вань, надо девочку назвать модно.

      – Ты уже назвала модно, хватит!

      – Нет, Вань, тенденция – это важно. Со мной в роддоме ещё три женщины дочек ждали, так все обещались назвать их Инночками. Модно же! Инна – это что-то космическое… иннапланетянка. Или японское, как инь и янь. Вань, у нас Япония рядом, надо соответствовать, вдруг они остров у нас навсегда отберут. Нас с тобой в печь, конечно. Но хоть ребёнок выживет – за свою сойдёт. Вон она какая смуглая и глазки у неё узкие-узкие.

      Отец в ответ долго орал про наше могучее, вооружённое до зубов государство, но всё-таки переименовал своего пупочка в непонятную ему Инну. И Инна заткнулась, окунувшись в долгие раздумия о космосе, дзен-буддизме, да долго косилась на раскосые глаза своего оца и его огненно-рыжую шевелюру.

      – Непонятный мир, непонятный! – вздыхала она и шлёпала спать.

      Спи, пупочек, тебе его никогда не понять!

      Русская печка

      Вы когда-нибудь лежали на русской печи? А я – да. У нас дома стояла русская печь, мать её регулярно белила, но один бок у печурки оббит алюминием и выкрашен в чёрный цвет. Долгими зимами я всё детство просидела на корточках спиной к этому боку с книжкой в руках. Поэтому все мои свитера были прожжены. Наша печь-кормилица не имела лежанки, а у соседа деда Зубкова лежанка была. Мы, внуки, на ней валялись, играли, копошились. Я частенько спала там в младенчестве. Моя мамка, бывало, припрётся СКАЧАТЬ