Полынья. Игорь Куберский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ее в открытом купальнике, когда случалось поплескаться в реке, вызывал у мужской половины группы более чем положительные эмоции, а у женской – желание подружиться. Ревности не было, поскольку все держались парами, сложившимися с прошлых путешествий.

      Между тем продукты, взятые в дорогу, стали иссякать, и приходилось пополнять запасы в местных сельских лавочках. Вдруг выяснилось, что все соскучились по сладкому – по конфетам, шоколаду, что походным рационом не предусматривалось. Большинство быстро истратило на лакомства всю свою наличность и теперь с завистью поглядывало на экономных и бережливых, так что было решено вообще запретить такого рода покупки, чтобы не провоцировать раздоры в команде. Алексей поначалу не придал этому значения, посчитав, что лично на него такой запрет не распространяется, и свою ошибку осознал слишком поздно: в тот день, под вечер, все, кроме него, уже сели в байдарки после закупки провианта, и он крикнул отплывающей байдарке, где с двумя мальчиками сидела его дочь: «Подождите!» – чтобы передать три купленные плитки шоколада, разумеется, на всех. Не забыть, как обернулись в его сторону с других байдарок: во взглядах, устремленных на него, была та самая коллективная бессознательная недобрая зависть, которая, в общем, и движет историю…

      После того случая дочь сказала ему: «Папа, больше не покупай ничего», и была права. Он и сам почувствовал, что неприязнь к нему только возросла, тем более что он по своей врожденной привычке держался особняком, хотя исправно исполнял свою долю обязанностей: таскал тяжести, рубил дрова, ремонтировал байдарки. Получалось, что он, взрослый мужчина, должен был жить по общим правилам, а с этим у него были нелады начиная с детства, с противопоставления родного, домашнего чужому, детсадовскому…

      Дело было не столько в насилии чужого над родным – ведь и от матушки он подчас защищал свое «я», – сколько в противостоянии личного коллективному, где личное ущемлялось в угоду общему. Да, он вырос одиночкой и теперь настаивал, чтобы с этим считались, однако хотел он того или нет, но все, что бы он теперь ни делал, расценивалось как вызов остальным. Он приглядывался, как ведут себя с подростками Иван Ерофеевич и Дробкин, но те отношения имели лишь устойчивую форму, но никак не содержание. Оба для подростков были просто докучливыми взрослыми, которых в данных обстоятельствах положено слушаться, он же, Алексей, приравнивался ко всем остальным – и спрос с него был другой. Получалось, что даже дочь, прошедшая пресс детского сада, оказалась мудрее его. Уже будучи взрослой, она однажды рассказала ему, как ненавидела детсадовскую еду, особенно паровые котлеты – воспитательница требовала, чтобы на тарелках ничего не оставалось, и дочь отправлялась в постель на послеобеденный «тихий час» с котлетой во рту, чтобы потом как-нибудь тишком от нее избавиться. Дочь умела подчиняться воле и интересам коллектива без всяких конфликтов, оставаясь себе на уме, а он… Образно говоря, он даже не пытался попробовать коллективную СКАЧАТЬ