Истории и легенды старого Петербурга. А. А. Иванов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ стремится, дескать, лишь исправлять дурные вкусы подданных!

      Екатерина II не была столь прямолинейна и если желала заставить кого-либо отказаться от неподобающих, с ее точки зрения, нарядов, делала это несравненно изобретательнее.

      В 1794 году, во время Польского восстания под предводительством Тадеуша Костюшко, в обеих российских столицах появилась мода на предмет верхней мужской одежды, называемый капотом или шинелью. К слову сказать, сослуживцы гоголевского Акакия Акакиевича Башмачкина недаром окрестили его старую, нескладную шинель, лишившуюся воротника, употребленного на починку многочисленных ветхостей, капотом. Ко времени написания Гоголем его знаменитой повести указанный предмет одежды из мужского превратился в дамский, почему указанное прозвище и воспринималось как насмешка. Оба слова – французского происхождения, но пришли в Россию из Польши и первоначально означали род длинного плаща, под которым повстанцам было весьма сподручно незаметно проносить оружие для готовившегося мятежа. Ничего удивительного в том, что одежда подобного рода пришлась императрице весьма не по душе. Похоже, именно она придумала, как, не прибегая к карательным мерам, отвадить модников от сомнительных новинок.

      Вот что писал об этом в мае того же 1794 года своему приятелю князю А.Б. Куракину известный некогда археограф Н.Н. Бантыш-Каменский, в скором будущем – управляющий московским архивом Коллегии иностранных дел: «Не знаю, носят ли у вас капоты, так называемые шинели, в кои здесь все облеклись, не смотря что жарко в них ходить. Но в Петербурге следующая сыграна премудрая шутка: наряжены были полицейские фурманщики (возницы. – А. И.) в капоты с 7 воротниками из самого толстого сукна, с красным подбоем, и впущены были в летний дворцовый сад. Расхаживали они друг против друга, и кто только им встречался в капоте, они присланивались к каждому и приветствовали поклоном. Господа капотисты с негодованием спросили сих фурманщиков, что значит такая дерзость? – „Какая, сударь, дерзость? Ведь и на нас платьице то же“, – был их ответ. Принуждены были все выйти из саду и сбросить капоты».

      Никаких официальных указов на сей счет, разумеется, не существовало, но инициатива исходила явно не от полиции. На это указывает сам Бантыш-Каменский, подметивший, что «выдумка сия не есть ума г. Глазова» (тогдашний петербургский обер-полицмейстер. – А. И.), так как в ношении «капотов» замечены были также великие князья Александр и Константин, управу на которых могла иметь только императрица.

      Так или иначе, сей хитроумный способ возымел действие, по крайней мере на время, что побудило власти вторично к нему прибегнуть, но уже в отношении дамской моды. На сей раз объектом преследования стали невинные шали, занесенные к нам из революционной Франции, где они только-только начали входить в употребление. Стоит добавить, что пионерами в данном случае выступили не сами французы, а англичане, позаимствовавшие этот восточный предмет одежды в колониальной Индии.

СКАЧАТЬ