Под открытым небом. Собрание сочинений в 4 томах. Том 2. Александр Малиновский

Чтение книги онлайн.

      Николай слышал такую фамилию, но не мог припомнить, где. Ответил не спеша:

      – Многие приезжали… Жизнь была. – Он по-учительски покачал головой: – Историю своей страны надо знать, а как же! – При этом лицо его являло саму железобетонную уверенность в правоте сказанного.

      И всё же, чувствуя скрытую насмешку в словах Суслова, решился добавить:

      – Антиресоваться историей и международным положением страны опять же всегда пользительно. Вот, скажи мне: война с Китаем будет аль нет?

      – Что ты сразу так? – опешил Суслов.

      Свинарёв поднял обожжённый палец кверху:

      – Не сразу! Это государственный вопрос! На Даманском инциндент. Это непростое событие. Китайцы подружатся с Америкой. И что дальше?

      – Не будет этого, – высказался твёрдо Владимир. – Иначе – мировой пожар. Скорее, у нас с США отношения потеплеют, если мы не дураки. К этому надо стремиться. Пойдёт сближение, китайцы поостынут.

      Свинарёву ответ понравился. Вопросов он больше не задавал.

      …Когда Николай ушёл, Суслов спросил вернувшегося Ковальского:

      – Послушай, как ты с ним можешь жить в одной комнате? Он же мистификатор какой-то! Центропупист!

      – Да мы в разных сменах. Почти не общаемся. Привык.

      – Весело тут у тебя. Кино, а не жизнь!

      – Весело, – без энтузиазма согласился Александр.

      – Я кое-что предприму, чтобы ты мог переселиться ко мне. Согласен?

      Ковальский неуверенно кивнул головой.

      VI

      Наконец-то Александр решился позвонить Шостко.

      – На вызове, скоро приедет, – ответил женский голос.

      Ковальский, взяв свою заветную тетрадь с наиболее удачными, как казалось ему, стихами, пошёл на станцию «Скорой помощи».

      …Женщина у телефона указала на дверь в соседнюю комнату:

      – Владимир Владимирович там. У него на вызове умерла молодая больная.

      Ковальский замер: «Идти или нет?».

      – Идите, пока нет следующего вызова, – прозвучало за спиной.

      Накануне Александр перечитывал стихи Шостко. Теперь выплыли отчётливо четыре строки:

      «Ну, какие рыжие тёлки и братаны? – Вспомнил Александр стихотворение Никульшина. – Разве можно сравнивать…»

      Ковальский открыл дверь. Поэт и врач сидел одиноко за небольшим столом. В одной руке – кусок колбасы, в другой – хлеб. Он механически жевал. Серое землистое лицо с огромным, вполовину лица, матовым лбом угрюмо.

      – А-а, стихи принёс, – сказал вяло, не здороваясь.

      Ковальский смешался. Уйти поздно. А вести разговор, которого так ждал, казалось, было не к месту.

СКАЧАТЬ