Враг за Гималаями. Николай Чадович

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мере кисть Иеронима Босха или проникновенный библейский слог. Что-то типа жалоб ветхозаветного пророка Иова: «Когда я чаял веселья, пришла скорбь; когда ожидал света, наступила тьма; когда кичился здоровьем, был снедаем тайным недугом».

      Подполковник Кондаков, обирая скорлупу с вареного яйца, поинтересовался:

      – Что-то ты бледный сегодня, Семёныч. Опять нездоровится?

      Вполне возможно, что участие его было абсолютно искренним, но вот только слова звучали как-то фальшиво. Долгие годы службы в следственных органах различных ведомств не могли не наложить на Кондакова свой неизгладимый отпечаток, и сейчас, на закате жизни, все внешние проявления его чувств выглядели по меньшей мере лукавым притворством – и гнев, и радость, и сочувствие. Купиться на эти иезуитские штучки мог разве что неопытный баклан вроде нового Федора Раскольникова.

      – Все нормально, – сдержанно ответил Донцов. – Мутит с утра немного. Скоро пройдёт.

      – Конечно, откуда ему, здоровью, при такой погоде взяться, – ради поддержания разговора Кондаков мог для вида согласиться с любой точкой зрения, пусть даже и совершенно неприемлемой. – Вчера метель мела, а сегодня дождь хлещет. У самого суставы ноют.

      Каждый рабочий день он начинал с трапезы – стелил на письменный стол вчерашнюю газету (чаще всего крайне радикального толка), раскладывал на ней нехитрую пролетарскую снедь, кипятил в жестяной кружке чай, а потом долго и вдумчиво работал челюстями, внимательно просматривая обращённую вверх сторону газетного листа. Причина, мешавшая ему как всякому нормальному человеку завтракать дома, оставалась загадкой – то ли сразу после сна аппетит отсутствовал, то ли со стороны домочадцев существовала угроза отравления.

      Донцову, у которого с некоторых пор вид почти любой пищи вызывал отвращение, такое поведение коллеги понравиться, конечно же, не могло, но он свои чувства старался не выказывать. Во-первых, не хотел прослыть занудой, а во-вторых, соблюдал некую субординацию. Хотя они с Кондаковым и состояли сейчас в одинаковых должностях, но звания, а тем более выслугу лет имели разные.

      – Мой дед в такую погоду всегда на науку грешил, – продолжал Кондаков. – Дескать, опять учёные дырку в небе провертели. И вообще, взгляды имел самые консервативные. Последним изобретением человеческой мысли, которое он одобрял, были галоши.

      – Перестройку, надо полагать, ваш дед не принял? – вяло осведомился Донцов (надо ведь было о чём-то говорить).

      – Он до перестройки просто не дожил. Скончался в эпоху волюнтаризма, – охотно сообщил Кондаков. – Впрочем, дед и Октябрьскую революцию не принял. Говорил, что как раз после неё всё и пошло наперекосяк. Взбунтовалась природа. То ли в пику российскому народу, то ли по его примеру. Летом засуха, зимой оттепель, весной бури, осенью градобитие. Бардак, одним словом.

      – Глобальное потепление климата, ничего не поделаешь, – веско произнёс капитан Цимбаларь. Вообще-то он имел свой собственный кабинет, но сегодня забыл СКАЧАТЬ