Лекции о Шекспире. Уистен Оден

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ “сгубит больше, чем сирена” и “больше их убьет, чем василиск”, что он “в коварстве превзойдет Макиавелли”[7].

      Первый монолог Ричарда в “Ричарде III” схож с его монологом в “Генрихе VI”, но интонация здесь несколько иная. Признавая, что он груб и что ему не хватает величья, Ричард утверждает, что он не создан для “нежного гляденья в зеркала” и ему нечем наслаждаться в этот “мирный и тщедушный век”:

      Разве что глядеть

      На тень мою, что солнце удлиняет,

      Да толковать мне о своем уродстве?

      Раз не дано любовными речами

      Мне занимать болтливый пышный век,

      Решился стать я подлецом и проклял

      Ленивые забавы мирных дней[8].

Акт i, сцена 1.

      По неприкрытости намерений и полному отсутствию самообмана монолог Ричарда III сродни речи Адольфа Гитлера перед генштабом вермахта 23 августа 1939 года. Подобная откровенность поражает, потому что обычно люди придумывают благовидные предлоги для заведомо дурных поступков. Мильтон в “Потерянном рае” исследует схожие мотивы в поведении Евы – до того, как праматерь вкусила запретный плод, и позже, когда она пытается оправдаться за то, что побудила Адама отведать с древа познания:

      Столь горячо

      Его люблю, что рада всем смертям,

      Но вместе с ним. Жизнь без него – не жизнь![9]

      Ева произносит это любовное признание как раз в ту минуту, когда она, по сути, собирается убить Адама.

      Подлецы представляют для художника особый интерес – в искусстве их больше, чем в жизни. Учитывая, что средство литературы – это язык, люди, изображаемые в литературных произведениях, должны обладать развитым самосознанием. Они принадлежат к одному из двух типов: во-первых, это люди, не обладающие самосознанием, но наделенные таковым искусственно; во-вторых, подлинно образованные люди, к которым писатели явно питают пристрастие. Вот почему большинство произведений о крестьянах невыносимо скучны – литература состоит преимущественно из высказываний. В кино люди, не очень ясно выражающие свои мысли, выходят лучше. В драме проблема, присущая литературным произведениям, обостряется: персонажи пьес обязаны быть более красноречивыми, чем в романах или в жизни, но, пытаясь объяснить свои поступки, они запутывают публику. К тому же, согласно условностям елизаветинской драмы, персонаж может выйти из собственной роли и стать хором. Последнее обстоятельство придает особую важность персонажам с высоко развитым самосознанием. Ричард, избавляясь от врагов, неизменно говорит о своей главной цели:

      “Я выше мечу, потому останусь: / Не из любви к Эдварду – для короны” (“Генрих VI”, ч. iii, iv. 1). Так, образованный подлец лучше подходит на роль плохого персонажа, так как он интереснее подлеца-простолюдина.

      Рассмотрим монолог Ричарда в пятом акте “Ричарда III”.

      Король просыпается на Босуортском поле после ночи дурных снов, в которых ему являлись призраки убиенных им людей:

      Боюсь себя? Ведь никого здесь нет.

      Я – я, и Ричард Ричардом любим.

      Убийца СКАЧАТЬ