Компас. Матиас Энар

Чтение книги онлайн.

      У Бильгера была на этот счет своя теория: он утверждал, что для местных землекопов все произошедшее до зарождения ислама не принадлежит им, относится к другой жизни, к другому миру, который они датируют как qadim jiddan – очень древний; он уверял, что сирийцы делят мировую историю на три периода: jadid – недавний, qadim – древний, qadim jiddan – очень древний; правда, этот тезис вызывал у нас сомнения, мы подозревали, что такой упрощенный подход к истории объясняется попросту его неважным знанием арабского.

      Европа «раскапывала» античность в Сирии, в Ираке, в Египте; наши доблестные нации присвоили себе это неотъемлемое право, установив монополию на науку вообще и археологию в частности и, по сути дела, ограбив колонизированные народы, лишив их прошлого, которое в результате стало восприниматься ими как чужеродное; и теперь безмозглые разрушители-исламисты, не задумываясь, крушат бульдозерами античные руины, ибо к их глубокому невежеству примешивается смутное чувство, что это наследие – попросту странная ретроактивная эманация чужой державы.

      Сегодняшняя Ракка – лишь один из городов, напрямую управляемых Исламским государством Ирака и Сирии, что вряд ли делает ее очень уж гостеприимной: бородатые головорезы разгулялись там вовсю, отрубая кому голову, кому руки, сжигая церкви и насилуя «неверных» женщин, – словом, насаждают нравы qadim jiddam; этот регион охватило безумие, может быть такое же неизлечимое, как болезнь Бильгера.

      Я часто размышлял над предвестиями безумия Бильгера и, в отличие от безумия самой Сирии, почти не находил их, если не считать его бешеной энергии, житейской сметки и мании величия, хотя, вероятно, и эти признаки о многом говорили. Но, как правило, он выглядел вполне уравновешенным и ответственным человеком; во время нашей встречи в Стамбуле, перед его отъездом в Дамаск, он усердно и эффективно помогал мне – именно он познакомил меня с Фожье, который хотел снять квартиру пополам с кем-нибудь, тогда как я тщетно обращался во все немецкоязычные организации в поисках жилья на два месяца пребывания в Стамбуле и уже до смерти надоел учтивому атташе по культуре в роскошном посольском дворце в квартале Йеникёй, а также в генеральном консульстве Австрии, на холме за Румелихисар, в двух шагах от Бюйюкдере[123], где проживал мой знаменитый соотечественник фон Хаммер-Пургшталь. Тамошний дворец был великолепен; единственным недостатком было то, что в Стамбуле, с его немыслимыми автомобильными пробками, туда почти невозможно было добраться, поэтому мы с моим чемоданом себя не помнили от счастья, обретя приют в квартире молодого французского ученого, занимавшегося социальными проблемами, в частности проституцией конца Османской империи и начала Турецкой республики, каковой факт я, разумеется, скрыл от мамы, не дай бог, она вообразит, что я живу в борделе. Итак, Фожье интересовался проституцией, однако в Стамбуле он находился во временном «изгнании», работая под эгидой французского Института анатолийских[124] исследований, а на самом деле собирался изучать эту проблему в Иране и теперь ожидал получения СКАЧАТЬ