А зори здесь тихие… (сборник). Борис Васильев

Чтение книги онлайн.

      Рита посмотрела на него, улыбнулась:

      – Подремлите, Федот Евграфыч. Я шинель вам принесу.

      – Что ты, Осянина. Это так, сморило меня. Покурить надо.

      Спустился вниз: под скалой Комелькова волосы расчесывает. Распустила – спины не видно. Стала гребенку вести – и руки не хватает, перехватывать приходится. А волос густой, мягкий, медью отливает. И руки у нее плавно так ходят, неторопливо, покойно.

      – Крашеные, поди? – спросил старшина и испугался, что съязвит она сейчас, и кончится вот это вот: простое.

      – Свои. Растрепанная я?

      – Это ничего.

      – Вы не думайте, там у меня Лиза Бричкина наблюдает. Она глазастая.

      – Ладно, ладно. Оправляйся.

      Во леший, опять это слово выскочило! Потому ведь, что из устава оно. Навеки врубленное. Медведь ты, Васков, медведь глухоманный…

      Насупился старшина. Закурил, дымом укутался.

      – Товарищ старшина, а вы женаты?

      Глянул: сквозь рыжее пламя зеленый глаз проглядывает. Неимоверной силы глаз, как стопятидесятидвухмиллиметровая пушка-гаубица.

      – Женатый, боец Комелькова.

      Соврал, само собой. Но с такими оно к лучшему. Позиции определяет, кому где стоять.

      – А где ваша жена?

      – Известно где – дома.

      – А дети есть?

      – Дети?.. – вздохнул Федот Евграфыч. – Был мальчонка. Помер. Аккурат перед войной.

      – Умер?

      Отбросила назад волосы, глянула – прямо в душу глянула. Прямо в душу. И ничего больше не сказала. Ни утешений, ни шуточек, ни пустых слов. Потому-то и не удержался Васков, вздохнул:

      – Да, не уберегла маманя…

      Сказал и пожалел. Так пожалел, что тут же вскочил, гимнастерку одернул, как на смотру.

      – Как там у тебя, Осянина?

      – Никого, товарищ старшина.

      – Продолжать наблюдение!

      И пошел от бойца к бойцу.

      Солнце давно уже село, но было светло, словно перед рассветом, и боец Гурвич читала за своим камнем книжку. Бубнила нараспев, точно молитву, и Федот Евграфыч послушал, прежде чем подойти:

      – Кому читаешь-то? – спросил он, подойдя.

      Переводчица смутилась (все ж таки наблюдать приказано было, наблюдать!), отложила книжку, хотела встать. Старшина махнул рукой.

      – Кому, спрашиваю, читаешь?

      – Никому. Себе.

      – А чего ж в голос?

      – Так ведь стихи.

      – А-а… – СКАЧАТЬ