Антропологические путешествия. Татьяна Щербина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ реальный хозяин страны – ее народ, потому всякий вопрос решается не волей правительства, а референдумом. Кантоны голосуют, и если это вопрос внутренний, то каждый кантон остается при своем, а если общешвейцарский (как с законом о мигрантах), то принимается вариант, за который проголосует большинство кантонов. Их количество, кстати, тоже неоднозначно: при одном счете – 26, при другом – 23 плюс три полукантона.

      Франкошвейцарцы жалуются: алемаников в стране большинство, потому все выходит по-ихнему. А эти две национальности никогда ни в чем не согласны. Впрочем, можно ли применить к Швейцарии слово «национальность»? Разговариваю с женевцами (так называется не только город, но и кантон): «Наша культура – французская, и кухня, и вкусы. Вот когда Кальвин провел здесь реформу, и Женева стала протестанской, то жители ездили в Каруж, который тогда принадлежал Франции (Савойе, которая теперь – часть Франции). Потому что кальвинизм – это строгость во всем: еда должна быть скромная, то есть невкусная, одежда почти монашеская, никаких украшательств в архитектуре и интерьерах. Иконы, скульптуры и картины Кальвин сжег, запрещая всякие изображения, ни вина выпить, ни погулять-повеселиться. Вот и ездили в соседний католический Круаруж – глотнуть воздуха». Я немедленно захотела туда поехать, это несколько остановок на трамвае от центра Женевы. Маленький городок, по сравнению с Женевой – может, чем-то и напоминающий французские (савойские) поселения, но не самые выразительные.

      Кальвинизм оставил свою печать на кантоне Женева, здесь надо искать не красот, тут решаются важные дела (европейская штаб-квартира ООН), регулируются финансовые потоки (ВТО), вот скамейки – это средневековые банки: на них меняли деньги, давали взаймы, а если какой меняла и ростовщик обманывал, его скамейку ломали. Скамейка – это banca (отсюда банк), сломанная скамейка – banca rotta (отсюда банкрот). А вот скамья, на которой любил сидеть Карамзин – 126 метров длиной. Вдоль нее идет каштановая аллея, на которой один каштан, дальний, согнувшийся в три погибели, называется «официальным». Нечто вроде сурка Фила по-женевски. День прихода весны в Женеве – это день, когда официальный каштан выпускает первый листик, о чем радостно сообщается в новостях. Традиции – почти двести лет, но в отличие от сурка, каштан все тот же. В последние годы климат сбоит настолько, что листок полез в январе, потом и вовсе в декабре, и городские власти задумались о том, не спилить ли его. Может, оттого и сбои, что он слишком стар, того и глядишь, помрет на рабочем месте, и весна больше никогда не наступит.

      Сидеть на улице в центре Женевы – то же, что на берегу озера в парке, только вокруг – городской коловорот и отовсюду смотрит история своими башнями и храмами. Вот писатели и облюбовали себе всякие скамейки, а Байрон – камень, на котором сочинял третью песнь «Чайльда Гарольда». Устав, брал лодку и катался по Женевскому озеру. Он приехал сюда после падения Наполеона (с 1798 по 1815 Швейцария принадлежала Франции) – Женева СКАЧАТЬ