Римская рулетка. Игорь Чубаха

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ там, где он выступает трогательным кошачьим хребетиком из-под шелковой ночнушки.

      Разумеется, ни один нормальный мужик не испытывает потребности гладить хоть что-то, кроме собственных висков, пробудившись с отлежанной рукой и отбитыми воспоминаниями о предыдущей ночи, но гладить надо. Одно из правил жизненного опыта Хромина, сравнимое по непреложности с требованием не конфликтовать с правоохранительными органами, гласило: гладить! Потому что есть органы важнее правоохранительных! Потому что если будешь вспоминать кого, за что и почему гладишь, можешь упустить самые ключевые моменты, благодаря которым оказываешься в спальнях вице-мэров.

      Обладательница пушистых волос благодарно обняла санитарного чиновника за шею и притянула к себе. Так, понятно. Дмитрий Хромин прислушался к внутренним голосам своего организма и пришел к выводу, что не может. Хотя это, в общем-то, так же необходимо, как и гладить. Если дочка вице-губера притягивает тебя к себе с утра пораньше, непременно следует понять ее потаенные желания, ну, а поняв – удовлетворить. Но такие вопросы с кондачка не решаются. Если решать их с кондачка, может оказаться, что удовлетворять желания нечем.

      «Я сейчас встану, – подумал Хромин. – Аккуратненько вытащу руку и встану. Ничего ей не сделается, поскулит и снова засопит. Потом я схожу почищу зубы. Умоюсь холодной водой. Высунусь в форточку дачи и покурю, погляжу на сосны и остыну. А потом я вернусь, Марыся, потом я вернусь…»

      Он сел и потянулся, хрустнув плечами и позвонками. Сладко потянулся, думая, что эти ночнушки и пижамы – бред, Машке дай волю, она его и в ботинки обрядит. Вот от этого и снятся кошмары, пагубно влияющие на утреннюю потенцию. «Надо будет рассказать, какой дикий сон… Какой дикий сон про киллера, начавшего охоту на вице-губернатора с простого санитарного чиновника… рассказывать этот сон ни в коем случае нельзя, правда, Маша?»

      Санитарный инспектор Дмитрий, все еще заламывая одну затекшую руку другой, открыл глаза и поглядел на лежащую рядом на кремнистом гравии чернокосую девушку с обрывками скотча на запястьях и щиколотках. Перевел взгляд на свои ботинки – один оставался на ноге, другой, с ошметками шнурков, валялся поодаль, у массивной плиты из ракушечника. Этих плит кругом было полно, они торчали из черной, потрескавшейся от жары почвы, здоровенные, в рост человека, исчерченные непонятными символами.

      А на самой крупной плите, где была когда-то выбита кайлом половина Солнца с половиной человеческого лица, стояли две дивные, как горячечный бред, белые кобылы в изукрашенной золотой фольгой упряжи. На кобылах же, и это казалось самым ужасным, сидели два санитара из психушки в белых халатах, полы которых служивые небрежно забросили каждый за левое плечо. У горловин халатов виднелась украинская вышивка крестом и гладью – бордового и лазурного цветов соответственно. При этом санитар постарше глядел на Хромина участливо, но как-то мимо.

      Только тут чиновник центра СКАЧАТЬ