Ловушка уверенности. История кризиса демократии от Первой мировой войны до наших дней. Дэвид Рансимен

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ ли вообще, что подобная буря могла-таки возникнуть? [Токвиль, 1992, с. 118].

      Это иная сторона демократической инерции: она совмещается со значительной поверхностной активностью. Если бы инерция была просто пассивным состоянием ума, было бы проще доказать, что кризисы могли бы принести пользу, пробуждая демократии ото сна. Но Токвиль знал, что демократии на самом деле никогда не отходят ко сну. Что бы ни происходило, они почти всегда находятся в состоянии бодрствования, и это способствует поддержанию их маниакальности и капризности. Это означает, что они всегда высматривают грядущий кризис. Но также это значит, что почти все замеченные ими кризисы оказываются иллюзиями.

      Выборы остаются наиболее показательными ложными кризисами демократической жизни – в силу как их регулярности, так и кратковременности. Каждые выборы описываются по шаблону – как поворотный пункт («наиболее важный выбор поколения» и т. д.). Но после завершения выборов таким же шаблонным является понимание того, что ничего особенного не поменялось. Временами бывают выборы, которые действительно оказываются поворотным моментом. Но, как мы увидим, для демократий характерно и то, что эти изменения обычно не замечаются вовремя.

      По словам Токвиля, главными виновниками этой неразберихи являются газеты. Задача каждой газеты (по крайней мере, если она стремится привлечь читателей и заработать денег) – раздувать кризис. Не может быть демократии без живой и склочной прессы. Но сама живость прессы приводит к тому, что людям сложно понять, когда они на самом деле должны обратить на что-то внимание. Токвиль счел американские газеты чудовищно вульгарными и крайне возбудимыми. «В Америке журналистский стиль, – писал он, – грубо, беззастенчиво, не подыскивая выражений, обрушиться на свою жертву, оставив в стороне всякие принципы, будет давить на слабое место, ставя перед собой единственную цель – подловить человека, а далее преследовать его в личной жизни, обнажая его слабости и пороки». Он продолжает: «Должно сожалеть о подобных злоупотреблениях; <…> [но] Нельзя не признать, что политическое воздействие свободы печати имеет немалое значение непосредственно для поддержания общественного порядка». Спустя какое-то время люди настолько привыкают к шуму свободной прессы, что едва ли вообще его замечают. Любая незначительная вспышка гнева вскоре сходит на нет, замещаясь другой. «По этой же причине взгляды, выражаемые журналистом, не имеют никакого веса у читателей» [Токвиль, 1992, с. 152–153 (пер. изменен)]. Газеты, как и выборы, показывали, в какой мере разглагольствования о кризисе являются составляющей обычного распорядка демократической жизни и как мало они значат.

      Газетная истерия была лишь частью более общей проблемы: кризис мог бы принести пользу демократии, но демократиям сложно распознавать кризисы. Они реагируют слишком сильно, но также и слишком слабо; у них нет чувства меры. Вот почему так сложно понять, кризис какого типа позволил бы демократии выучить преподнесенный им урок. Если бы кризис оказался СКАЧАТЬ