Хромоножка и другие (сборник). Александр Малиновский

Чтение книги онлайн.

      Она даже не пошевелилась, только начала выть…

      И тут её подхватили чьи-то цепкие руки. Прижали к куртке со знакомым запахом мастерских.

      Петька Захарьев – друг Большака, держа Муру на согнутой левой руке, понёс её домой.

      Глава 2. Петькины проводы

      Мура ещё несколько раз бегала в мастерскую, где работал Большак. Но там всё меньше и меньше становилось тех, кто трудился совсем недавно рядом с Большаком.

      …Настало время, когда из старых знакомых в мастерских остался один Захарьев Пётр.

      Она теперь часто бывала около него. Он для неё как бы частица Большака. Был Петька низкорослый, с подпрыгивающей лёгкой походкой. Он часто улыбался, даже когда шёл один.

      – Мелюзга, какой от него на большой войне толк? – говорила дородная Матвеевна.

      Но и его проводы приближались.

      Алексей Большаков отбыл на фронт спокойно, по-деловому, будто в обычную командировку уехал.

      С Петькой дело иначе.

      Белозубо улыбаясь, он объявил Муре:

      – Ну что, Хромоножка, тебя в армию не возьмут с твоей клюшкой! А я – вот он! Доброволец! Понятно тебе!? Не отпускали на станции, а я не могу иначе! Немчура столько моей родни покрошила ещё в Первую, теперь опять? А мне в тылу?.. Через два дня прощаться будем!

      Провожали Петра всем двором. С музыкой!

      Жена его – Люська, повиснув на плече мужа, не давала ему играть на гармошке. Как пожилая баба, раскинув пухлые свои руки на Петькиной голубой рубашке, плакала навзрыд:

      – Петенька, Петенька! Не увижу я тебя больша таким.

      Чует моё сердечко, на погибель уходишь…

      А Петька, беззаботно вырываясь из ее рук, тряхнув русым чубчиком и весело ощерив туго набитый крепкими белыми зубами рот, рвал меха гармони и собственное горло:

      Увидев весёлого Петра, Мура тоже было повеселела, но, заметив какие у всех грустные глаза, притихла.

      – Петенька?.. Родненький, – только и успевала вставлять Люська одиночные слова в мужнину песню.

      Мура отошла подальше от крыльца к калитке. Она не выносила ни громкую музыку, ни крики.

      Матвеевна стояла рядом и молча крестилась. Старик Фомич, облокотясь о дверной косяк, шамкал неведомо кому:

      – Вот так же и мы с брательником моим Петрухой уходили. Тожа молодые были и весёлые, ой да ну… Судьба своё кажному приготовит. Я вот живой до сей поры…

      – Рази так мыслимо горланить на проводах-то! – говорила Матвеевна, не слыша Фомича. Всё перекрывал разгульный голос Захарьева:

      Мгновенно прекратив пение, гармонист выкрикнул задорно, обращаясь к Фомичу:

      – Вынимай, СКАЧАТЬ