Балтийское небо. Николай Чуковский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ утверждали то, что каждому из них было уже известно по опыту: как летчики и воздушные бойцы они были искуснее немцев, обладали большим мастерством, и преимущество врага заключалось только в количестве самолетов.

      Кроме своих рисунков, Кабанков помещал в «Боевом листке» и свои стихотворения. Впрочем, были это не стихотворения, а одна длинная поэма, не имевшая, как и музыка Кабанкова, ни начала, ни конца. Называлась она «Месть». В «Боевом листке» он помещал отрывки из нее, и всегда под заголовком каждого отрывка стояло в скобках слово «продолжение», а в конце – «продолжение следует». В отличие от рисунков, в поэме не было ничего смешного. Он писал в ней обо всем, что думал и что видел, и часто вспоминал Новгород, в котором родился и вырос:

      Я вспоминаю Новгород родимый,

      Знакомый домик, Волхов голубой.

      На берегу высоком горделиво

      Стоит собор с кремлевскою стеной.

      Разрушил враг старинный русский город,

      Мой дом сгорел, изрыт бомбежкой сад…

      Напрасно ты, кровавый, хищный ворог,

      Таким мечтаешь сделать Ленинград!

      За грабежи, поджоги и убийства,

      За девушек поруганную честь,

      За все, за все проклятым кровопийцам

      Месть!

      Все важнейшие события, которые случались с летчиками в боях, на следующий день появлялись в очередном продолжении поэмы. Когда Чепелкин, над которым Кабанков постоянно посмеивался в своих рисунках, оказался окруженным четырьмя «Мессершмиттами» и был спасен только тем, что ему на выручку кинулись все остальные летчики эскадрильи, он написал:

      Да, смерть ушла от друга дорогого,

      Его мы вырвали из вражеских когтей,

      И как приятно чувствовать, что снова

      Он с нами, здесь, летит среди друзей.

      О немцах он писал не то что презрительно, а брезгливо, и словно дразнил их тем, что им не удалось выполнить своих планов:

      Пусть день и ночь грохочет канонада

      Мы вытерпим; но вас из блиндажей,

      Как погань, вышвырнем, – и Ленинграда

      Вам не видать, как собственных ушей.

      Из всех дарований Кабанкова Лунину самым удивительным казалось его умение сочинять стихи. Людей, умеющих плясать, играть на баяне, рисовать смешные картинки, Лунин встречал и раньше, но человека, умеющего сочинять стихи, встретил впервые. Поражало его то, что, хотя они жили в одной комнате, он никогда не видел, как Кабанков пишет стихи. Где и когда он их пишет? И однажды, оставшись с Кабанковым наедине, он спросил его об этом.

      – Я их не пишу, а придумываю, – сказал Кабанков. – Где придется. В полете.

      И Лунин подивился еще больше. Как можно придумывать стихи в полете, когда все внимание занято тем, как бы не заблудиться в тумане, не потерять товарищей, не врезаться в лес, не прозевать приказания Рассохина, не забыть о приборах, стрелки которых стремительно движутся, и, главное, СКАЧАТЬ