военачальника, дождавшись слова, сразу же предложил план обширного строительства разного рода храмов и монументов. Ведь того хотят боги. Но если боги удовольствуются одним лишь внешним видом построек, то пустая казна будет взирать на сооружения с горькой тоской. Поэтому строительный налог, который подданные будут уплачивать с радостью высокого служения, следует в основном направлять на государевы нужды. От этого и доход будет постоянным, и возведение монументов, а значит и наличие достойной цели, затянется надолго, возможно и навсегда. Тайный полицейский мысленно потирал руки, и мысль об этом бродила по его лицу. Он поблагодарил каждого и с лёгкостью объяснил, что нельзя всех сделать воинами или служителями культа, кто-то должен и пахать. Есть другое предложение. Пока что для управления человеком мы используем принуждение насилием, страхом, и его алчность и зависть. Он, в общем-то, чувствует, кто его дёргает за ниточки, даже порой в неудовольствии поднимает кверху глаза. Но мы дадим ему иллюзию свободы, то есть вложим в руки другие нити, за которые он сможет дёргать себе подобного, а тот – его, и пусть эти двое, пусть все подданные, не зная ни покоя, ни усталости, в экстазе взаимного подёргивания сами собой друг другу лезут в карманы – а уж как распорядиться избытком средств подскажем, конечно же, мы. Есть в народе такая игра: мальчишки делятся на две команды и гоняют по двору старый бурдюк, набитый травой; каждая из команд выбирает ворота и выделяет стражу, чтобы бурдюк не смог в них прошмыгнуть. Я немного усовершенствовал правила, но главное не это. Нужно из игр сделать игрища, из озорства зрелища, завести несколько бурдючных клубов, чтобы они публично соревновались между собой, чтобы на них смотрели, за них переживали, ради них платили… Начальник тайной полиции долго ещё говорил, чертил в воздухе виды стадионов и планы финансовых поступлений, и на всё это снисходительно и с интересом взирал повелитель. И стало по сему. Люди поначалу с некоторым недоумением отнеслись к еженедельному появлению на площади состязания рабов, поделённых – очевидно, для удобства различения – на две команды по цвету кожи. Да и сами игроки втянулись в процесс не сразу. Но потом бурдючный бум, конечно же, охватил всех от мала до велика (понадобилась всего одна казнь скептически высказавшегося водовоза), распространился по всей стране и за её пределами. Правила менялись, носиться за кожаным мешком стало не зазорно и свободным гражданам, и даже государь во время вручения кубка храма взволновался, почуяв в своём сердце лёгкий толчок неожиданной любви к игре. Казна полнела; военные выезды стали нерегулярными и часто ограничивались назидательным проведением открытого чемпионата среди дружинников; в ритуалы храмовой службы постепенно проникла бурдючная логика; даже в совещаниях у правителя дотоле разрозненные советники стали сами собой организовываться в команды, комитеты и фракции.
СКАЧАТЬ
