Ивушка неплакучая. Михаил Алексеев

Чтение книги онлайн.

      – Спасибо, хлопотун, заботник наш дорогой! – запела Маша. – Только в лес мы не пойдем.

      – Что, ай Колымагу испужалась? – ревниво спросил Тишка. И, осклабившись, заключил пословицей: – Волков бояться – в лес не ходить.

      – Ни Колымагу, ни тебя, милый Тиша, я не боюсь, не пужливая. Сами попадетесь в мой капкан, коль захочу. А вот волков страсть как боюсь. И в лесу их теперь видимо-невидимо. В селе-то от них житья не стало, а в лесу…

      – Ну как хотите, – отступился Тишка и, обиженный, побрел в будку с очевидным намерением прикорнуть часок-другой.

      Женщины молча разбрелись по своим делам. Поздно вечером, намаявшись с подшипниками – их надо было подтягивать чуть ли не после каждой смены, – Феня разбудила Настю. Та спросила сонным и испуганным голосом.

      – Ты чего?

      – Вставай.

      – Зачем это?

      – Пойдем, карасей наловим.

      – Когда?

      – Да сейчас.

      – Ты что, Феня, с ума сошла? Ночью? В лес?

      – Ночью. В лес. Днем-то к тракторам надо.

      – Да нас бирюки сожрут. И не видать ничего.

      – Бирюки, Настюша, за людьми не охотятся. И скоро луна взойдет. Есть-то завтра чего-то надо. К утру управимся. Ну как, пойдешь?

      – А бредень где?

      – У Апрелева двора расстелен на просушку. Мы потихоньку его…

      От одной мысли, что они скоро окажутся в темном лесу, где сейчас конечно же хозяйничают звери, Настя готова была умереть; она слышала, как тоскливо заныло у нее под сердцем, как недобрый холодок пополз сперва по спине, а потом и по всему телу, но и отказать Фене она не могла, к тому же еды на завтра у них не было решительно никакой, если не считать рыжих, толстокожих огурцов, годных разве что на семена.

      Они спускались с горы к Завидову быстро-быстро, и, чтобы подбодрить подругу, Феня не переставая говорила ненатурально громко. От страха перед лесными наваждениями Настя не понимала, что говорили ей, и отвечала невпопад, и голос ее дрожал, и сама вся тряслась, хоть Феня и обнимала ее за плечи горячей своей рукой.

      Оказалось, бредень был развешен на плетне, и долго пришлось отцеплять его ячейки от сучков. Когда подходили к лесу, объявилась луна, точнее – одна ее половинка, до того яркая, что на поляне, куда они успели выйти, стало очень светло. Но то был не дневной, солнечный свет, постоянный, падающий прямо от источника, привычный и естественный, а какой-то нереальный и потому тревожный: он не лился ровным потоком, а как бы дробился, точно его просеивали через какое-то огромное позолоченное сито. Совладевши с темнотою, такой свет, однако, не способен отпугнуть ночных видений – напротив, чаще всего он сам и рождает их. В каждой тени, отбрасываемой вершиной, стволом ли дерева, кустом полыни или курышинника, чудились некие живые существа, собравшиеся в неисчислимом множестве и разнообразии с совсем уж недобрыми для оказавшегося среди них человека целями. Во СКАЧАТЬ