Вавилон и Башня. Алекс Коста

Чтение книги онлайн.

      – Что нашли? – голос Мукнаила прозвучал устало. Он знал, что лучше уже до конца выслушать Розевича, потому что все равно профессор должен покинуть образ допроса первым. Пока он не выйдет, придется находиться в этом уже довольно надоевшем образе.

      – Нашел, что вас заинтересует, дорогой Мукнаил!

      – И что же?

      – Асофа! – Розевич так хитро прищурился, что его пенсне искривилось вместе с гримасой. – И то… как она пришла ко мне впервые, когда я принимал ее в ИРТ.

      – Да… – не выдержал Мукнаил. – Давайте.

      – Так вот-с… – и профессор передал Мукнаилу образ Асофы. – А теперь вы, теперь вы, – он нетерпеливо скреб по столу своими острыми коготками.

      – Вы же понимаете, профессор, – послушно начал Мукнаил, – у нас действительно были выключены облака. Я не могу вам передать образы. Только рассказать.

      – Ну, ну… – Розевич задышал так часто, что весь стал каким-то красно-желтым, а его пенсне запотело.

      – Хорошо.

      И Мукнаил рассказал все, что помнил о том приходе Асофы к нему, как они долго шли по коридору и как он уговаривал Асофу не открывать злополучную дверь. О том, как ощутил какую-то слизь, грязь, холод под ногами, когда ступил на ту самую балку.

      – Еще! Еще! – радостно хлопал в ладоши профессор, и его пенсне подпрыгивало в такт хлопкам. Он весь крутился, извивался, кривлялся. Кажется, даже полоски тесненького сюртука крутились и извивались, разумеется, каждая по-своему.

      – Вот и все, профессор Розевич, – закончил Мукнаил. – Грязно и больно. Вот что я вам скажу. Грязно и больно. И не хочу я больше туда возвращаться, не хочу…

      – Браво! Браво! Молодой человек, вы даже не представляете, как опередили мою теорию. Я теперь ее так и назову: «Грязно и больно». Это же прекрасно! – всплеснул руками Розевич (он опять вернулся к своим обычным профессорским жестам, суетливым, но вполне солидным). – Прекрасно!

      – Что тут прекрасного? – устало спросил Мукнаил, понимая, что ему придется выдержать все кривляния ученого мужа.

      – Прекрасно! – прокричал петухом Розевич и, как это было ни удивительно для Мукнаила, тут же выключил образ допроса, оставив на своем месте лишь потухшую лампочку с водруженной поверх профессорской шапочкой.

      Мукнаил откинулся на спинку, испытывая страшную усталость. Еще большую усталость ему сейчас доставляло то, что био, несмотря на и без того низкий уровень адреналина, не давало больше. Жаб хорошо знал свою работу!

      «Интересно, какие Жаб и Розевич на самом деле? – почему-то задумался Мукнаил, представив, как профессор, протирая маленькое пенсне квадратной золотистого цвета бархоткой с надписью Boutique optique de Pars, стоит у него в дверях, а сзади, опираясь на большой красный карандаш, переводит дух инструктор Жаб. – Хоть бы Paris написал правильно».

      – Грязно и больно! – всплеснул руками профессор Розевич. – Именно так все было, пока у нас не появилось первое самоорганизующееся облако.

СКАЧАТЬ