Записки советской переводчицы. Три года в Берлинском торгпредстве. 1928–1930. Тамара Солоневич

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ деле прочел на моем лице возможность провала. Он спокойно взял у меня записку из рук и сказал англичанину:

      – Это наши горняки вас приветствуют, товарищ. И жалеют, что вы тут не остановитесь.

      Все это было делом нескольких секунд. Не знаю, заметил ли англичанин мое смущение, но после этого маленького случая он избегал при Слуцком задавать мне какие-либо «вольные» вопросы.

      С.П. Игельстром

      Наконец блуждание по Донбассу кончилось, и мы приехали в Ростов. Нас приняли очень хорошо и отвезли в лучшую гостиницу города. Англичанок разместили по номерам, а мы с Софьей Петровной очутились наконец совершенно одни в отдельной большой комнате. Это было первый раз за все три недели, что я имела возможность познакомиться с ней поближе. Должна сказать, что, с самого начала и до самого конца нашего с ней знакомства она мне непрерывно импонировала и очень нравилась. Но она и по сей день осталась для меня загадкой. Поскольку я работала с постоянным желанием нанести вред большевикам по мере своих сил, поскольку я ненавидела большевистский режим и чувствовала себя тягостно, а иногда и отвратительно, постольку Софья Петровна работала не за страх, а за совесть, как настоящая идейная большевичка, и чувствовала себя среди большевистского бесправия и обмана как рыба в воде.

      Я не сразу узнала ее биографию. Мы об этом совсем не говорили. Но я чувствовала всем существом своим, что она из очень культурной семьи. В детстве у нее были гувернантки, она училась в институте, бывала раньше за границей. Высокая, стройная, с девичьей фигуркой, с мягкими красивыми манерами, с никогда не повышающимся голосом, бесконечно выдержанная, она так не подходила к окружавшей нас обстановке, что мне порой страшно становилось. Точно пава в гнезде ворон. Больше того, за все годы большевизма я не встречала в России женщины более аристократического вида. Были среди наших знакомых аристократы, графы и князья, и все они стремились всеми силами отделаться от своих прежних манер, стушеваться. Это было нечто вроде мимикрии. Они не мылись, не брились, ходили в рваных башмаках, употребляли народные выражения, старались стать пролетариями, чтобы никто не узнал их происхождения, чтобы никто их не мучил. Софья же Петровна, изящно одетая, слегка манерная и аристократически небрежная, проходила среди наших «товарищей» как царица. И импонировала не только мне, а всем.

      Работа ее с делегациями должна была бы, по моему мнению, оплачиваться большевиками на вес золота, так как она не моргнув глазом рассказывала делегатам такие явные небылицы, которым, исходи они из других уст, англичане никогда бы не поверили. А ей приходилось верить. И в этом была ее большая польза для большевиков и великая опасность для врагов большевизма.

      С самым искренним видом она говорила о все растущем благосостоянии народных масс, об ужасном иге царизма, о советских достижениях, о необходимости раскрыть глаза мировому пролетариату на паутину лжи, ткущуюся иностранной буржуазной прессой и проч. Сперва я обалдела. Я искала в ее глазах хотя бы искорки иронии, но ее не было. Наоборот, взор ее был ясен, голос ровен. СКАЧАТЬ