История западной философии. Часть II. Новое время. Современная западная философия. В. П. Лега

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ оказываются теми параметрами, которые действуют в мире, которые связывают все тела и все явления.

      Собственно говоря, кроме сил, размышляет Лейбниц, в мире ничего нет. Если мы что-то и наблюдаем, то лишь потому, что на нас действует какая-то сила. Все ощущения – осязание, обоняние и пр. – возникают вследствие того, что на человека, на его органы чувств действуют некие силы. Если мы ощущаем какой-то предмет, то только потому, что этот предмет оказывает нам какое-то сопротивление, т. е. действует на нас с какой-то силой. Все предметы в мире также взаимодействуют посредством силы.

      Наблюдая себя, свое собственное сознание, человек обнаруживает, что его душа имеет также некоторую силу, что тело движется не само по себе, а постольку, поскольку им управляет душа. Поэтому различные силы действуют и в духовном мире, а не только в мире материальном.

      Понятие силы в физику ввел еще И. Ньютон. Но определение силы, которое дал Ньютон, можно считать лишь функциональным: «Приложенная сила есть действие, производимое над телом, чтобы изменить его состояние покоя или равномерного прямолинейного движения»[117]. Ньютон не ставит вопросов о природе и сущности этой силы, он лишь объясняет, как вычислить ее величину. Лейбниц же идет дальше и ищет метафизический смысл силы. Если сила действует в физическом мире, то источник ее может быть только метафизический. «Понятие силы, или способности (по-немецки Kraft, по-французски force), объяснению которого я предназначил особую науку – Динамику, проливает яркий свет на истинное понятие субстанции»[118]. Ведь что такое субстанция? По замечательному определению Спинозы, «субстанция есть то, что существует само по себе». Таким образом, делает вывод Лейбниц, главное свойство субстанции – это ее независимость, способность к самостоятельному действию. Именно такова сила. Она действует на тело, но на силу ничто не действует. Каждая сила автономна, неделима и является, как ее называет Лейбниц, монадой и, вслед за Аристотелем, энтелехией: «Вот эта сила или склонность, для которой я не могу найти лучшего обозначения, чем энтелехия, и есть то, что привлекало до сих пор так мало внимания; а между тем среди всех начал нет почти ничего более значительного и более достойного внимания, чем это начало»[119].

      Ни декартовская, ни спинозовская философия не объясняет ни многообразия мира, ни причин его движения, ни его развития. Учение Декарта о субстанции не устраивает Лейбница по причине того, что оно непоследовательно. Протяженность, по Лейбницу, не может быть субстанцией, ибо протяженность всегда есть протяженность чего-то (так же как и мышление всегда есть мышление о чем-то). Этот аргумент мы уже видели у Спинозы. Но учение Спинозы о субстанции также не устраивает Лейбница, поскольку если допустить, что субстанция одна и едина, то отсюда невозможно вывести многообразие мира и его развитие, движение.

      Одна субстанция не объясняет наличие многообразия и движения в мире. СКАЧАТЬ