Евразийская империя. История Российского государства. Эпоха цариц. Борис Акунин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ офицер де Лалли-Толлендаль, в 1738 году побывавший в России, в своем отчете объясняет иностранное засилие так: «Я не могу дать более простой и в то же время более верной идеи о России, как сравнив ее с ребенком, который оставался в утробе матери гораздо долее обыкновенного срока, рос там в продолжение нескольких лет, вышел наконец на свет, открывает глаза, протягивает руки и ноги, но не умеет ими пользоваться; чувствует свои силы, но не знает, какое сделать из них употребление. Нет ничего удивительного, что народ в таком состоянии допускает управлять собою первому встречному. Немцы (если можно так назвать сборище датчан, пруссаков, вестфальцев, голштинцев, ливонцев и курляндцев) были этими первыми встречными». Метафора сильная, но неверная.

      Причина, по которой новая государыня решила окружить себя чужаками, совершенно очевидна. Ее довольно трогательно сформулировал уже цитировавшийся С. Шубинский, описывая внутреннее состояние Анны Иоанновны после инцидента с «кондициями»: «В сердце пожилой императрице [вообще-то, напомню, Анне в это время было 37 лет], и без того наполненное горькими воспоминаниями, вкралось новое, роковое сомнение: дадут ли спокойно пользоваться властью?» Сомнение и не могло не «вкрасться» после того, как русская знать и русская гвардия взяли себе в привычку по-своему распоряжаться престолом.

      Мы уже видели, как царица обезопасила себя от чрезмерно активной старой гвардии: разбавила ее новым полком, укомплектованным остзейцами. Еще важнее было составить правительство и круг приближенных (тогда это было одно и то же) из проверенных, надежных людей. Поскольку всю взрослую жизнь Анна провела в Курляндии, неудивительно, что ближе всего ей были друзья и сторонники, которыми она обзавелась в бытность герцогиней. Но и в дальнейшем царица, очень хорошо понимавшая законы монаршей власти, предпочитала выдвигать деятелей, не связанных с русской аристократией, а обязанных своим возвышением исключительно ее величеству. Надо сказать, что эта система отлично работала. Общество могло лихорадить, но власть Анны Иоанновны была неизменно стабильна.

      Посмотрим на человека, которого императрица сделала главным своим конфидентом – а это положение значило очень много в ситуации, когда монарх сам не занимался государственными делами.

      Эрнст-Иоганн Бирон (р. 1690), выходец из мелкого дворянства маленькой страны, оказался фактическим правителем колоссальной империи в довольно немолодом уже возрасте, совершенно неожиданно и безо всяких личных заслуг – если не считать связи с вдовствующей герцогиней. (Место в ее опочивальне он занял тремя годами ранее, когда Петербург отобрал у Анны ее предыдущего наперсника Петра Бестужева-Рюмина.) В Митаве Бирон имел чин камер-юнкера и выполнял обязанности управляющего, распоряжаясь всеми расходами скромного двора и досугом вечно скучающей герцогини, – то есть был для нее человеком совершенно незаменимым.

      Тем не менее, когда в начале 1730 года в Курляндию из Москвы нагрянула делегация с предложением, СКАЧАТЬ