Ключи от Стамбула. Олег Игнатьев

Чтение книги онлайн.

      – Иными словами, – медленно заговорил Энгельгардт, словно взбирался по довольно крутой лестнице, – не полюби Лермонтов Кавказ, не закали он себя в кровавых стычках с горцами, ещё неизвестно, развился бы его гений в той мере, в какой мы его представляем себе.

      – Думаю, так, – сказал Николай Павлович, с радостью обнаруживая в Энгельгардте замечательную личность, наделённую острым умом и не обольщённую мелким тщеславием. – Чем дольше я живу, тем лучше понимаю: всё вокруг нас и мы сами составлены из противоречий, из противоположностей. Хорошее перемешано с дурным, приятное с горьким, поэтическое с голою прозой. Вот я, к примеру, люблю Тверь, считаю её своей родиной, хотя родился в Петербурге – на болоте.

      – В Петербурге сейчас неспокойно, – по-своему истолковал его последние слова Владимир Егорович. – Все вновь ожидают поджогов, как это было три года назад.

      – Я помню, – кивнул Николай Павлович. – Дышать было нечем. Особенно после того, как на пороховом складе случился пожар.

      – А сейчас другой пожар может случиться, – мрачно сказал Энгельгардт. – Нигилисты поднимают голову. Всерьёз угрожают террором. Генерал-губернатору подкинули листовку, что до пятнадцатого марта поджоги будут продолжаться, несмотря ни на какие правительственные меры, а после пятнадцатого будут приняты «другие меры», если правительство «не образумится» и не пойдёт им на уступки. Каково? – с гневным интересом вскинулся он в своём кресле. – И у нас полагают, что можно ещё управлять на старый лад, полумерами, ставя заплатки на старые дыры!

      – Нет ничего хуже полумер, – после короткого раздумья проговорил Игнатьев. – Крепостное право отменили, а землю крестьянам не дали. Отец пишет, что о выкупе земли они и слышать не хотят. Оброков исправно не платят. Нашего соседа Вильепольского опять покушались убить; на этот раз отравленными патронами.

      – А вы говорите «в деревню»! – покачал головой Владимир Егорович и огорчённо нахохлился. – Что за жизнь между такими разбойниками! Но с точки зрения доходности хозяйства, вы, конечно, правы: надо непременно жить в деревне. Постоянно.

      – Иначе ничего не выйдет, – добавил Николай Павлович.

      – Теперь правительству надо приняться за управление самым энергичным образом, – заметил Энгельгардт.

      – Не столько энергичным, сколько единственно верным, – счёл нужным уточнить Игнатьев. – Иначе дело можно довести до торжества либерализма с его развратом и смертоубийством.

      – Вот будет ужас! – воскликнул Энгельгардт и как-то пугливо, по-бабьи, приложил к щекам ладони. – Не приведи Господь.

      – Допустить разгул страстей в России – это всё равно, что проснуться в обнимку с разлагающимся трупом, – не боясь скомпрометировать себя цинично-мрачным предсказанием, более чем жёстко проговорил Николай Павлович.

      Под утро буря унялась, и Владимир Егорович взошёл на борт «Тамани», направлявшейся в Одессу. Вместе с ним Игнатьев отправил большую пачку табаку, СКАЧАТЬ