Под щитом красоты. Александр Мелихов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Добролюбов, во всем соглашаясь с Белинским, подчеркивал еще и пушкинское «чувство меры» в изображении страстей – любопытно, кого он имел в виду – Скупого Рыцаря, Сальери или Сильвио? Или у него был какой-то другой Пушкин, как у Хлестакова – еще один «Юрий Милославский»? Но главное достоинство оставалось прежним: «Пушкин долго возбуждал негодование своей смелостью находить поэзию не в воображаемом идеале предмета, а в самом предмете, как он есть…»[6]

      Снова «верность», снова «предмет, как он есть»… Но я уже тогда додумался, что «находить» поэзию в предмете, как он есть, невозможно – потому что еt там просто-напросто нет: она привносится в предметы влюбленным, ненавидящим, но так или иначе взволнованным взглядом наблюдателя. И дар поэта – это прежде всего дар переживать как потрясение то, что другим кажется будничным и пресным.

      Можете назвать меня безнадежным романтиком, но я убежден, что всеми нашими чувствами, которые возвышают нас над буднями – чувством восхищения перед миром или даже чувством его трагической красоты, – мы обязаны каким-то поэтам, сумевшим впервые испытать их и передать другим!

      У Пушкина даже простой, казалось бы, перечень предметов самых заурядных становится пленительным:

      Возок несется чрез ухабы.

      Мелькают мимо будки, бабы,

      Мальчишки, лавки, фонари,

      Дворцы, сады, монастыри,

      Бухарцы, сани, огороды,

      Купцы, лачужки, мужики,

      Бульвары, башни, казаки,

      Аптеки, магазины моды,

      Балконы, львы на воротах

      И стаи галок на крестах.

      Никакой «предмет, как он есть», не преображенный «магическим кристаллом» пушкинского гения, не прозвучавший в этих единственных в мире строках, не вызовет лично у меня такой невольной улыбки счастья или умиления, с которыми читаешь у Пушкина о вещах, в реальности показавшихся бы весьма неприятными:

      Служанок била осердясь —

      Все это мужа не спросясь.

      В пушкинском мире мы с детским удовольствием готовы побывать даже в гостях у старой тетки, «четвертый год больной в чахотке»…

      А смерть Ленского? Вот падает наземь убитый юноша:

      Так медленно по скату гор,

      На солнце искрами сверкая,

      Спадает глыба снеговая.

      Вот везут домой оледенелый труп:

      Почуя мертвого, храпят

      И бьются кони, пеной белой

      Стальные мочат удила,

      И полетели, как стрела.

      «Кровь и горе разливаются по сюжету «Онегина», а мы ничего не замечаем. Поруганные чувства, разбитые сердца, замужество без любви, безвременная смерть. Это – полноценная трагедия. Но ничего, кроме блаженной улыбки, не появляется при первых же звуках мажорной онегинской строфы»[7], – нет ли доли истины даже и в таком парадоксальном мнении двух видных критиков современного русского зарубежья? Может быть, вы поймете и тех молодых русских СКАЧАТЬ