Бумажные призраки. Джулия Хиберлин

Чтение книги онлайн.

      Доктор Киви, должно быть, гадает, почему у меня такой безучастный вид и какой великий смысл я надеюсь разглядеть в рисунке на ее кошачьих обоях. Карл совершенно спокойно смотрит на пса, даже бровью не ведет.

      – Я точно знаю, что все собачьи приюты в радиусе пятидесяти миль сейчас забиты, – говорит доктор Киви, готовя капельницу. – Мои вольеры тоже. А в остальных приютах… скажем так, если этот бедолага выкарабкается, то станет первым в списке на убой.

      Она уже пытается пристроить нам пса, давая понять, что идти ему больше некуда.

      Доктор Киви переводит вопросительный взгляд с меня на Карла. Его лицо все изрезано шипами кустарника, в котором запутался раненый пес. Щеки и подбородок выглядят так, словно ребенок размалевал их красной ручкой. Невинно.

      Мое лицо ветеринар изучает чуть дольше, чем хотелось бы. Лишь через пару секунд я с облегчением вспоминаю, что она видит маску, а не настоящую меня. Отрастить волосы до середины спины было непросто, а выкрасить их в нужный оттенок рыжего удалось только с третьей попытки.

      Три месяца я питалась картошкой фри, феттучини «Альфредо» и чизкейками, чтобы прикрыть худобу четырьмя килограммами жира. Три часа искала на «Амазоне» удобные туфли на каблуках, которые в одну секунду сделали бы меня выше на несколько дюймов – впрочем, даже в них я не дотягиваю до метра семидесяти.

      – Где, говорите, вы его нашли? – спрашивает доктор Киви. Я вдруг замечаю, что собака притихла. Это настораживает.

      – Мы не говорили. – Я пытаюсь придумать очередную ложь и одновременно кошусь на собаку. Вроде дышит.

      – Да под мостом, черт побери!.. – бормочет Карл.

      Доктор Киви поворачивается к нему.

      – Под мостом на 17-й улице? Туда часто привозят надоевших животных. Кошек, собак. Морских свинок. Кроликов, которых дарили детям на Пасху. И этим сволочам все сходит с рук – до сих пор никого не поймали!..

      Она ничего не говорит про стальной крест и пропавшую без вести Николь Лакински, про ее депрессию, многочисленных любовников и ошибку, которую адвокат Фельдмана так смаковал в суде. «Может, она попросту сбежала, бросила ребенка? А потом, например, покончила с собой?» И хотя Карл присяжным не понравился, Николь им тоже не приглянулась.

      Три недели назад сын Николь, Алекс, теперь уже тощий подросток, признался мне, что рука у него болит до сих пор.

      Я сказала мальчику, что я репортер и хочу поговорить с его отцом – только перед этим дождалась, пока сам отец уйдет на вечернюю пробежку. Алекс открыл дверь почти сразу (хотя ему наверняка запрещали открывать дверь незнакомым людям). Мне было очень совестно называть ему липовое имя. Мы сели на ступеньках крыльца и немного поговорили. Алексу прямо-таки не терпелось рассказать кому-то о своей маме, однако день ее исчезновения не оставил почти никаких следов в его памяти. Он помнил лишь одно: жестокий хруст кости.

      Мне СКАЧАТЬ