Распятый дервиш. Александр Холин

Чтение книги онлайн.

      Снова лето и снова снег.

      Но как будто сто лет назад

      слышал я твой жемчужный смех,

      видел я твой алмазный взгляд.

      Снег на улице, смех в душе.

      Нет. Скорее, наоборот.

      Ночь красавица в парандже

      изменяет планет полёт.

      Ни назад пути, ни вперёд.

      Святый Боже! Оборони!

      Топит снега водоворот

      мысли призрачные огни.

      Обмани меня, обними,

      чтобы чёрный растаял снег.

      Не молчи, молю, позвони,

      если я ещё человек…

      Ты не звонила двадцать тысяч лет.

      Я где-то жил, ты где-то обреталась.

      Во мне кричал не разум, но поэт,

      но тонкая извечная усталость.

      На вялость рук ложится вешний дождь,

      на вялость дум – белёсые снежинки.

      Мне кажется, что ты уже не ждёшь,

      и солнце, как бесёнок на пружинке,

      сверкает из-за облака глазком,

      которое ползком в весеннем небе.

      И в скверике сидит со стариком

      весёлый март – прочитанная небыль.

      Я всем раздам по оберегу

      от неприятельских забот.

      И тащит конь мою телегу

      куда-то вдаль, но не вперёд.

      И упирается пространство

      в посеребрённый свод небес.

      Избавь, Господь, страну от пьянства, –

      у нас давно лютует бес.

      Его сподвижники в короне

      пророчат нового царя,

      чтоб восседал опять на троне

      наследник беса-упыря.

      Не говоря ни тем, ни этим

      о тайне будущей Руси,

      я знаю, скоро мы отметим

      победу…

      Господи, еси!

      Живу под игом иудейским,

      но вспоминаю, как в те дни

      Христос сказал по-арамейски:

      «ИлИ! ЛамА савАхфани?..»

      Кровь расстрелянных поэтов –

      это зимняя заря.

      Может, кто писал про это

      в слабом свете фонаря.

      До рассвета – есть мгновенье.

      До расстрела – целый миг.

      И безудержные тени

      злом ползут за воротник.

      Я приник к стене пространства,

      и метронома шаги

      измеряют путь от чванства

      до кладбищенской пурги.

      Сколько сделано ошибок,

      жизнь – как поезд под откос.

      И взорвались струны скрипок,

      и скулит бездомный пёс.

      Целый век я слышу стоны

      за позёмкой января.

      Плёс предутреннего Дона,

      и расстрельная заря.

      В жилах моих дикой ягоды сок

      и неизбывная жажда стремлений.

      Так же, как все, я ищу уголок,

      где не бывает пустых нападений.

      Пенье по рощам разбуженных птиц

      или СКАЧАТЬ