Россия и мусульманский мир № 7 / 2017. Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ плюрализма в образовании. В коммуникации представителей светского и религиозного дискурса вопрос допустимости религиозных методов образования постепенно стал окрашиваться в более позитивные тона, перерастая в уверенность, что «это уместно и “терпимо” в более взаимосвязанном мире разнообразных народов и культур» [35, p. 130].

      Особую динамику отмеченному процессу взаимопроникновения религии и образования в странах постсоветского пространства, избравших за основу конституционного строя светский характер государства32, придает так называемое религиозное возрождение. Возрастание влияние религии на жизнь социума и мировоззренческие ориентиры самых широких слоев населения стало фактом реальности как для России, в которой многомиллионная мусульманская умма (сообщество) проживает в качестве меньшинства в немусульманской стране, так и для получивших независимость государств Центрально-Азиатского региона, где этнические мусульмане занимают доминирующее положение по численности граждан.

      Вместе с тем оживленный интерес к тюркоязычным мусульманским странам и таким регионам России, как Поволжье, Северный Кавказ и Крым, наблюдается со стороны Турции – государства, которое с распадом Советского Союза предложило свою «ролевую модель для подражания со стороны вновь созданных на постсоветском пространстве тюркских республик Кавказа и Центральной Азии» [38, p. 111]. И чем ближе к празднованию 100-летия Турецкой Республики (2023), тем чаще турецкие политики подчеркивают свои глубокие исторические и культурные корни на Балканах, Ближнем Востоке, Кавказе и в Центральной Азии.

      Как некоторые полагают, в отдельных регионах Турция смогла значительно продвинуться в продвижении своей «неоосманской» доктрины, особенно на Ближнем Востоке [42]. Решение Турцией многомерной повестки дня в своих отношениях с критическими регионами, опирающимися на глобальную политику, а также заявленный курс на создание вокруг нее «стратегического пояса стабильности, процветания и безопасности» [41], очевидно, служит планам «растущей средней державы» [39] занять достойное место в Сети глобального управления, а лучше бы – на подиуме ответственных международных политических акторов!

      Но времена Османской империи – ушедшая натура, к тому же «идеи “неоосманизма” воспринимаются в тюркоязычных странах и в… России… отнюдь не однозначно и часто встречают противодействие» [27, с. 69]. Радикальная смена имперской риторики на более «дружественные» формулировки (так, А. Давутоглу, министр иностранных дел Турецкой Республики, заявляет: «У нас есть две категории государства – друзья и потенциальные друзья. Нет третьей категории» [41]) вполне вписывается в формат новой турецкой политики «мягкой силы».

      Согласно Дж. Наю, эффективно пользуясь во внешней политике стратегией «мягкой силы», государства в состоянии привлекать других на свою сторону, добиваясь поддержки собственной повестки СКАЧАТЬ