Россия и современный мир №1 / 2016. Юрий Игрицкий

Чтение книги онлайн.

      «Мои репортажи для BBC запечатлели десятилетие позора и унижения, пережитого жителями некогда могучего государства, – пишет А. Роксборо. –…Российское общество оказалось поистине раздавлено резким отходом от коммунизма. Люди потеряли свою страну… Западные лидеры были не в состоянии оценить психологическую травму, которая была нанесена россиянам как нации. Владимир Путин же видел это прекрасно. Большинство россиян с легкостью отказались от коммунистической идеологии. Но они не избавились от образа мышления, сформированного еще в докоммунистический период и лежащего глубоко в душе русского человека. Именно самая мрачная сторона жизни 1990-х годов, которую Запад попросту просмотрел, и подготовила плодородную почву, в которую Путин начнет сажать свои идеи» [Роксборо, 2012, с. 21, 24, 27–28].

      Социологи еще ВЦИОМа, ныне Аналитического центра Юрия Левады (Левада-центра), в первую очередь сам Ю.А. Левада, уже с середины 90-х годов – на основе репрезентативных социологических исследований – стали отмечать нарастание авторитарных ожиданий в российском обществе, усиление консервативных тенденций.

      После попытки путча в октябре 1993 г., танкового обстрела Белого дома, развязывания Чеченской войны в 1994 г., т.е. после событий, продемонстрировавших, по мнению Б. Дубина, слабость власти, ее нерешительность, отсутствие ясных видов на будущее, в российском социуме начали нарастать ожидания единоличного лидерства, «твердой руки» и «жесткого порядка».

      В исследовании 1994 г. на вопрос «Что в большей мере отвечало бы сейчас интересам России?», продолжает Б. Дубин, 57% опрошенных согласились с вариантом ответа «Концентрация власти в руках сильного и авторитетного лидера» [Дубин, 2011, с. 78]. «Из-под временных и нестойких наслоений стали проступать гораздо более долговременные, привычные представления и ориентиры. Прежде всего это… выразилось в концентрации коллективных ожиданий на воображаемой фигуре “вождя” и проблемах “стабилизации, порядка”… К этим сдвигам в коллективных ориентациях присоединились в описываемый период укренившиеся настроения массового изоляционизма – бытовой агрессивной ксенофобии, символического отчуждения от Запада, демонстративного антиамериканизма, риторики “своего”, “особого” пути. Так сложился своеобразный “квадрат” воображаемых коллективных ориентиров, страхов и надежд россиян второй половины 1990-х гг.: советский неотрадиционализм – советская великодержавность – изоляционизм и ксенофобия – вождизм» [там же, с. 79–80].

      Запрос на «неоконсервативный синтез» (термин Л. Бызова), легший в основу нынешнего «путинского большинства», проявился еще до Путина. Удачное попадание нужного человека в нужное место и в нужное время – большая историческая редкость, и Путин оказался абсолютно адекватен ситуации. Содержание «неоконсервативного синтеза» – порядок, социальная справедливость и патриотизм. Они и оказались скрепами, СКАЧАТЬ