Политическая наука №3 / 2013. Между империей и современным государством: Трансформация политического порядка на постимперских пространствах. Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

      Выше уже шла речь о том, что нечто по смыслу неполитическое может именно в этой неполитичности иметь политический смысл. Наиболее чисто такой вариант взаимосвязи политического и неполитического в теоретическом плане представлен у Гоббса: государство гарантирует не просто существование человека как таковое, но и «обеспечение за всяким человеком всех благ жизни, приобретенных им законным трудом, безопасным и безвредным для государства» (Левиафан, гл. XXX). Но что именно для государства опасно, а что – безопасно, определяет лишь суверен (это политическое значение неполитического высветил в предварительных замечаниях ко второму изданию своей «Политической теологии», а позже и в монографии о Гоббсе Карл Шмитт (36). Неполитическое имеет политическое значение как неполитическое и определяется на позитивном фоне политического как «оформленной фигуры». «Вообще неполитическое» не оформлено. «Вообще политическое» оформлено лишь в случае совпадения политического и государственного при полноте государственного суверенитета. При этом политическое может выступить с точки зрения всего неполитического лишь как фигура на негативном фоне. Государственно-политическое само по себе оформлено, поскольку речь идет о его очерченных границах, которые отделяют его не от неполитического, но от иной политической формы, иного государства. Эти фигуры созерцаются в пространстве, государство пространственно ограничено. Распределение политической власти на некоторой территории дает ей смысл политического пространства. Его форма определяется изнутри, поскольку государство суверенно на своей территории. Его форма определяется и извне, поскольку все ведомое пространство занято другими государствами. Его форма соопределяется географией, если гора, океан или пустыня кладут естественные пределы политической власти.

      Другое дело, если бы неполитическое квалифицировалось более определенным образом, например как совокупность домохозяйств. Ибо домохозяйство тоже род устойчиво оформленного пространства. Это пространство неполитической интеракции, которое не безгранично, в отличие от мирового хозяйства, но в своем роде не менее четко фиксировано, чем политическое, полисное, которому оно изначально и противопоставляется (см., например: [Аристотель, Политика, 1252 b–1253 a]). Тогда, скажем, граница полиса есть в то же время позитивный фон для поселений и домохозяйств в этих пределах, а они не исчерпывают, но составляют часть неполитического фона полиса. Таким образом фон пусть и не строго, но хотя бы в некоторой своей части «позитивен». Разумеется, любое приложение этой схемы к реальности обнаружит размытость социальных фигур. И все-таки схватываемая в созерцании соположенность социальных фигур поможет лучше понять, когда они отличаются от чего-то мало-определенного, а когда – не теряя своей самоопределенности – включены в сложный узор пространственно оформленной социальности.