Человек. Образ и сущность 2017. Гуманитарные аспекты. № 1–2 (28–29): Социокультурные трансформации в условиях геополитических преобразований. Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ земного бытия в иное место, которое гипотетически можно представить либо как мрачное, нежелательное царство Аида, либо как прекрасный оазис с чистыми источниками, фруктовыми садами, пальмами и танцующими гуриями. В зависимости от восприятия характера иного места переход к нему может толковаться как желательный счастливый процесс либо как трагическое явление.

      Концепция иного места превращается в составную часть общего народного сознания и в этом случае обрастает ритуалами и обрядами захоронения. Было бы наивным полагать, что такого рода представление, свойственное религиозному сознанию, является продуктом примитивной культуры.

      История мировой культуры убедительно свидетельствует о том, что в тех или иных формах эти представления об ином месте воспроизводят и культивируют высокие интеллектуалы. К их числу, в частности, можно отнести выдающегося русского поэта, переводчика творений Гомера В.А. Жуковского, который под влиянием смерти своих молодых возлюбленных толковал их переход в иной мир как в мир покоя и духовной гармонии. Эта позиция В.А. Жуковского привлекла пристальное внимание выдающегося русского культуролога и литературоведа А.Н. Веселовского [Веселовский, 2016, с. 236–238]. В предчувствии смерти Александры Андреевны Воейковой, к которой В.А. Жуковский испытывал глубокие чувства, как отмечает А.Н. Веселовский, «Жуковский спокойно, с каким-то умилением, ждал смерти Саши, писал о том ей самой; “J’ai lu votre letter a Peroffsry: il faut vous perde” (Я читал ваше письмо к Перовскому; придется вас потерять); и в другом: “Alexandrine, mon ange! Pent-ê tre deja mon ange sous tous rapports!” (Александра, мой ангел! Может быть, вы уже мой ангел во всех отношениях!)» [Веселовский, 2016, с. 237–238].

      А.Н. Веселовский в связи с этим пишет: «К идее смерти светлой, освобождающей, он привык, кончина Маши2 его осветила, он так проникся верой в “небесное товарищество”, что говорит об умирающей, как будто она была уже нездешней. “В мыслях я уже с нею простился… я точно теперь в таком положении, как бы сам готовился оставить землю и перейти в другую жизнь… Наш здешний мир переходит на ту сторону. Все отдаляется от жизни” (К Тургеневу 14 / 26 февраля 1829 г.)» [Веселовский, 2016, с. 237–238].

      Таким образом, смерть трактуется как та граница, переход через которую означает попадание в другое место. Другое место – это реальность, которая мысленно наделяется различными качествами. Самое поразительное в толковании иного места, относящегося к потустороннему миру, состоит в том, что оно влияет на умиротворение эмпирически данного человеку мира.

      С иной стороны, проповедь об ином месте может стать толчком для преступных деяний. Например, Мэтью Перл, редактор и комментатор переиздания «Ада» Данте Алигьери, лауреат престижной «Премии Данте», в романе «Дантов клуб» дает описание влияний проповедей о произведении Данте на поведение серийного убийцы. Серийный убийца получил имя Люцифера. Он совершал убийства, прослушав проповедь о воздаянии. Если в проповеди «нет воздаяний – нет и убийств» [Перл, 2005, с. 377].

СКАЧАТЬ