Ночь перед Рождеством. Рассказы русских писателей. Александр Грин

Чтение книги онлайн.

      Кого призову ко рыданию.

      Стих этот, если его изволите знать, и без того столь жалостный, что его спокойно слушать невозможно, а Левонтий его поет да сам плачет и рыдает, что

      И плачет, и плачет он, воспевая, как видит гроб своей матери, и зовет землю к воплению за братский грех!..

      Слова эти всегда могут человека взволновать, а особенно меня в ту пору, как я только бежал от братогрызцев, они меня так растрогали, что я и сам захлипкал, а Левонтий, услыхав это, смолк и зовет меня:

      – Дядя! А дядя!

      – Что, – говорю, – добрый молодец?

      – А знаешь ли ты, – говорит, – кто это наша мать, про которую тут поется?

      – Рахиль, – отвечаю.

      – Нет, – говорит, – это в древности была Рахиль, а теперь это таинственно надо понимать.

      – Как же, – спрашиваю, – таинственно?

      – А так, – отвечает, – что это слово с преобразованием сказано.

      – Ты, – говорю, – смотри, дитя: не опасно ли ты умствуешь?

      – Нет, – отвечает, – я это в сердце моем чувствую, что крестует бо ся Спас ради того, что мы его едиными усты и единым сердцем не ищем.

      Я еще пуще испугался, к чему он стремится, и говорю:

      – Знаешь что, Левонтьюшко: пойдем-ка мы отсюда скорее из Москвы в нижегородские земли, изографа Севастьяна поищем, он ноне, я слышал, там ходит.

      – Что же: пойдем, – отвечает, – здесь, на Москве, меня какой-то нужный дух больно нудит, а там леса, поветрие чище, и там, – говорит, – я слыхал, есть старец Памва, анахорит совсем беззавистный и безгневный, я бы его узреть хотел.

      – Старец Памва, – отвечаю со строгостию, – господствующей церкви слуга, что нам на него смотреть?

      – А что же, – говорит, – за беда, я для того и хотел бы его видеть, дабы внять, какова господствующей церкви благодать.

      Я его пощунял, «какая там, говорю, благодать», а сам чувствую, что он меня правее, потому что он жаждет испытывать, а я чего не ведаю, то отвергаю, но упорствую на своем противлении и говорю ему самые пустяки.

      – Церковные, – говорю, – и на небо смотрят не с верою, а в Аристотелевы врата глядят и путь в море по звезде языческого бога Ремфана определяют; а ты с ними в одну точку смотреть захотел?

      А Левонтий отвечает:

      – Ты, дядя, баснишь: никакого бога Ремфана не было и нет, а вся единою премудростию создано.

      Я от этого словно еще глупее стал и говорю:

      – Церковные кофий пьют!

      – А что за беда, – отвечает Левонтий, – кофий боб, он был Давиду-царю в дарах принесен.

      – Откуда, – говорю, – ты это все знаешь?

      – В книгах, – говорит, – читал.

      – Ну так знай же, что в книгах не все писано.

      – А что, – говорит, – там еще не написано?

      – Что? Что не написано? – А сам вовсе уже не знаю, что сказать, да брякнул СКАЧАТЬ