Ермак. Том II. Евгений Александрович Федоров

Чтение книги онлайн.

      Его подняли и поволокли два дюжих повольника, Охменя нес четыре мешка. Провинившиеся донцы шли молча, глаза их были налиты страшной скорбью.

      Вот и речной простор. Вертит водоворот в темной полынье. Донцы встали лицом к востоку, помолились:

      – Ну, коли так, прощайте…

      Прокоп и Яшка бились головами, выли и судорожно цеплялись. Связанных, их силой усадили в кули.

      В последнюю минуту взмолились и донцы:

      – Пощади, батька, отслужим вины!

      Ермак отвернулся:

      – Кидай! В самую глубь кидай!

      «Не вернуть прошлого! Помиловал бы, вернул бы к жизни…

      Но нельзя – дело велит!»

      Ермак закрыл глаза, чтобы люди не видели его слезы.

      Глава вторая

      1

      Над рекой засеребрился весенний воздух. Весело зашумела тайга. С глухим шорохом садился жухлый наст. Солнце все выше поднималось над кедрачом. С крыши застучала капель, вызывая на сердце томление. Отзвенели хрусталем сосульки, подрезанные лучами весеннего солнца. На березке маленькая синичка завела свою бодрую весеннюю песенку. Разошлись серые тучи, и заголубело небо. Зачернели проталины, в избу на сапогах принесли первую грязь.

      Ермак повеселел и встречал казаков шутливо:

      – Сказывали, в Сибири зима тринадцать месяцев, да не выдержала, сдала. Эх, пора!

      Пока скованная морозами река дремала, казаки поставили малые струги на полозья, нагрузили их пушками, зельем, всяким запасом и по насту двинулись к Жаровле-речке. Многие грузы клали на слеги и волочили.

      Впереди шел Хантазей. Он пел, а глаза были полны грусти.

      Звонкие мартовские дали отзывались голосистым эхом. На севере синела гора Благодать. По сторонам шли увалы, с них шумели вешние воды. Ночью в черном небе пламенели яркие звезды, пощипывал мороз. Грелись у костров. Вдоль волока продувал холодный ветер, но из тайги шли неясные волнующие шумы. Всем своим чутьем казаки ощущали великое пробуждение в природе: в темной бездне неба по-иному ходили облака, легкие, ласковые, в крутых горах ревели сохатые.

      Устюженский плотник Пимен, сухопарый мужик с длинными руками, признался Ермаку:

      – Если бы ты знал, батько, что творится на душе: каждую весну тревожусь, как старый гусь на перелете, поминаю молодость. Одного жалкую – экие струги кинули у Кокуй-городка, на век ладили.

      Глядя на его сильные, проворные руки, атаман улыбнулся:

      – Верно. Такие ладьи, всю Волгу проплыви, не встретишь! Но не дотащить их, да и на Жаровле на первое встретят Жмели. Будем живы, этакими удачливыми руками лучшие сладишь…

      На яркой зорьке на вершине лиственницы встрепенулась синичка, встряхнулась, разбрызгала серебристые искорки утреннего инея и запела. С ветки на ветку поднялась и, будь здоров, СКАЧАТЬ