Тяжелые времена. Чарльз Диккенс

Чтение книги онлайн.

      – Что такое обувь, я знать не знал. А что до чулок, – даже слова такого никогда не слышал. День я проводил в канаве, а ночь в свинарнике. Именно так я отпраздновал свое десятилетие. Но канава не была мне в новинку. Я и родился в канаве.

      Миссис Грэдграйнд – маленькая, щуплая женщина, очень бледная, с красноватыми глазами, вся увязанная в платки и шали, равно немощная и плотью, и духом, которая вечно без всякой пользы глотала лекарства и которую каждый раз, как она подавала признаки жизни, оглушало увесистым осколком какого-нибудь факта, – выразила надежду, что в канаве было сухо.

      – Ничего подобного! Было очень мокро. Вода стояла по колено, – заявил мистер Баундерби.

      – Так можно простудить ребенка, – заметила миссис Грэдграйнд.

      – Простудить? Да я родился с воспалением легких, и не только легких, а думается мне, всего прочего, что только может воспаляться, – отвечал мистер Баундерби. – Ежели бы вы знали, сударыня, каким жалким заморышем я был когда-то. Такой больной и хилый, что я только и делал, что пищал и визжал. Такой оборванный и грязный, что вы и щипцами не захотели бы дотронуться до меня.

      В ответ на это миссис Грэдграйнд неуверенно покосилась на каминные щипцы, вероятно решив, по слабоумию своему, что ничего более подходящего к случаю и не придумаешь.

      – И как только я выжил? – продолжал мистер Баундерби. – Просто понять не могу. Уж такой нрав, видимо. У меня очень решительный нрав, сударыня, и, видимо, таким я уродился. И вот, миссис Грэдграйнд, я здесь перед вами, и благодарить мне некого – сам всего достиг.

      Миссис Грэдграйнд едва слышно выразила надежду, что его мать…

      – Моя мать? Сбежала, сударыня! – выпалил мистер Баундерби.

      Миссис Грэдграйнд, по своему обыкновению, не выдержала удара и сдалась.

      – Моя мать бросила меня на бабушку, – сказал Баундерби, – и ежели мне не изменяет память, такой мерзкой и гнусной старухи, как моя бабушка, свет не видал. Бывало, посчастливится мне раздобыть пару башмачков, а она стащит их с меня, продаст и напьется. Сколько раз на моих глазах она еще в постели, до завтрака, выдувала четырнадцать стаканов джина!

      Миссис Грэдграйнд, слушавшая его со слабой улыбкой на устах, но без каких-либо иных признаков жизни, больше всего походила сейчас (как, впрочем, и всегда) на посредственно исполненный и скудно освещенный транспарант, изображающий женскую фигурку.

      – Она держала мелочную торговлю, – продолжал Баундерби, – а меня держала в ящике из-под яиц. Вот какая у меня была колыбелька – старый ящик из-под яиц. Едва я чуть-чуть подрос, я, конечно, сбежал. И сделался я бродяжкой. И уже не одна только старуха помыкала мной и морила голодом, а все, и стар, и млад, помыкали мной и морили голодом. Я их не виню: так и следовало. Я был для всех помехой, обузой, чумой. Я отлично сам это знаю.

      Мысль СКАЧАТЬ