ЯблоковСад. Воспоминания, размышления, прогнозы. Сборник

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в этом участвовать. Я ушел резко от морских млекопитающих в том числе и потому что был против использования бионики и дельфинов в военных целях. Мне казалось это неправильным. И я ушел в сторону. Мне не хотелось заниматься оборонными вещами, хотя, конечно, я об этом прямо не говорил. Да и нельзя было открыто сказать – это был бы крест на любой карьере.

      В этот период я как раз и встретился с Тимофеевым-Ресовским.

      Сергей Евгеньевич Клейненберг к тому моменту, наверное, дал мне все, что мог дать. Он дал мне возможность организовывать экспедиции, дал поддержку. Но мои научные поиски его уже не особенно интересовали. Он стал профессором и с удовольствием занимался организационной работой в институте. Он был очень надежным моим щитом и ракетой-носителем. Но он не был уже моим научным вдохновителем. А в науке нужно, чтобы были вдохновители, учителя. Одному в науке невозможно, гиблое дело. Ты будешь обязательно повторять то, что делал кто-то другой. Может быть, математик может проявить свою гениальность в одиночку. А в естественных науках это невозможно. Нужно обязательно быть на каком-то фронте, развивать его и при этом чувствовать, что справа и слева от тебя работают другие люди и ты знаешь, что они делают. И в этом отношении встреча с Тимофеевым-Ресовским была подарком судьбы, определившим мое дальнейшее существование как ученого.

      Тимофеев, когда приезжал в Москву, останавливался или в доме математика Алексея Андреевича Ляпунова (но там было очень тесно), или у Реформатских. Сергей Николаевич Реформатский был радиохимиком, и Тимофеев знал его по радиационным делам, может быть, даже и по шарашкам. У Реформатского была хорошая квартира в доме на Мичуринском проспекте.

      Я помню, что в большой комнате стоял рояль и я был около этого рояля, а Тимофеев-Ресовский сидел. И было несколько часов нашего разговора. Почему он ко мне отнесся с таким вниманием и время свое потратил – не знаю. Наверное, ему было интересно, потому что я был зоологом. Он сам себя называл «мокрым зоологом», потому что он исходно, хоть и не окончил университет, занимался гидробиологией. Дрозофилы и генетика были потом, а изначально – зоология.

      И вот я ему говорю, что мне интересна изменчивость млекопитающих, у меня набран материал по тюленям, по вибриссам и по окраске. Что я вижу разницу между популяциями. Я уже тогда для себя сформулировал идею популяционной морфологии. Тимофеев говорит: «Ну ладно, давай подумаем. Вполне осознанная вещь – написать обзор по изменчивости млекопитающих. Такого вроде бы пока нет». Я говорю: «Да, такого нет».

      В этих разговорах что главное? Одно дело, когда ты один со своими мыслями. Совсем другое – когда старший, могучий, знающий ученый говорит: «Да, это интересно, из этого можно что-то сделать». Это огромное значение имеет, колоссальное. Без учителей в науке нельзя.

      Так вот, Тимофеев говорит: «Давай попробуем. Что нужно сделать для того, чтобы говорить об изменчивости млекопитающих? У млекопитающих 12 отрядов: хищные, СКАЧАТЬ