Записки онкобольного, или История одного парика. Виктория Балашова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ жалеть, бояться заговорить с ним на эту тему, а вот рак – это закрытая тема, это стыдно, обидно и не принято. И я сама стесняюсь своей болезни, скрываю все ее проявления. Я в обморок падала, но не показывала свою слабость. И только самые близкие знают, как было и тяжело, и радостно. Я до сих пор с большим смущением даже при докторе снимаю парик. Это как обнажиться перед толпой незнакомцев. Холодным душем окатывает осознание своей наготы и беззащитности. А потом берешь себя в руки, успокаиваешь себя и уговариваешь, что это ненадолго, что все пройдет.

      * * *

      Этим утром все не заладилось: мы спешили, собирались, ребенок заплакал и попросился на ручки, бабушка пыталась успокоить, но малышка была безутешна. Я успокоила ребенка, собралась с мыслями, и мы поехали в больницу, застряли в ужасной пробке и уже опаздывали на операцию. Я позвонила в клинику, мою операцию поменяли местами с другой пациенткой. Перед операцией я не особо нервничала, скорее даже злилась за то, что такое утро получилось и мы опоздали.

      Перед операцией осмотр, анализы, кардиограмма, все еще раз обсуждаем с хирургом и долго ждем. Меня уводят в просторную, светлую операционную, я дрожу от страха, холода и переживаний, там почему-то всегда холодно, но меня укрывают. Я всегда начинаю глупо шутить, когда нервничаю, и тогда опять шутила и улыбалась. Анестезиолог говорит: сейчас будем засыпать…

      Просыпаюсь я уже в реанимации, не могу нормально шевелиться, ничего не чувствую, тошнит. Медсестра от одного пациента к другому ходит, заходят по очереди разные врачи, а в голове только мысли побыстрее увидеть мужа.

      Меня привозят в палату, а там ждут испуганные и такие родные его глаза. Он нервничает, руки трясутся, но держится, чтоб не показать ни капли слабости, берет меня за руку, и тогда я успокаиваюсь – он рядом, и я могу уснуть.

      В тихой, красивой палате я обескураженно плачу, мне сообщили, что, помимо мастэктомии, а проще говоря, полного удаления молочной железы, все же удалили лимфоузлы в подмышечной зоне. В ходе операции был произведен срез сторожевого лимфоузла и лабораторный анализ – он показал, что лимфоузел поражен метастазами.

      Я уже ничего не могу поделать, муж успокаивает, а я храбрюсь, что все будет хорошо, но понимаю, что лимфодиссекция показывает осложнение дальнейшего лечения.

      Приветливые медсестры делают перевязки, удаляют жидкость из дренажей, хирург приободряюще шутит и настраивает на позитив, реабилитолог рассказывает о правильной гимнастике в послеоперационный период, и только психолог приходит услышать реальную картину моих эмоций. Когда муж уезжает на работу, я рыдаю и рассказываю ей, как мне страшно, что я не понимаю, почему так происходит и за что. И этот извечный вопрос «почему я?».

      Пытаешься найти причину или, правильнее сказать, козла отпущения, на которого можно было бы списать все беды. Винишь себя, думаешь, что это сама виновата в испорченном здоровье. Но нет, неправда, это не я виновата и не мои гены, и нет у меня плохих привычек или травм.

СКАЧАТЬ