Лабрум. Максим Досько

Чтение книги онлайн.

      Я: «Огромное спасибо!»

      Он: «Да ладно, записывай, мне он не нужен. Перемотай кассету и включай запись, вон красной кнопкой».

      Показывает мне, как пользоваться диктофоном. Пробуем записать пару фраз, проигрываем – работает, запись не идеальная, но разобрать можно.

      Я: «Ну расскажи дальше, что происходило».

      Он, поерзав на стуле, выпрямив спину, четко произносит каждое слово: «Здесь в зоне происходили следующие события. В силу малолетнего возраста я могу не помнить все, но то, что помню, это…»

      Встает, машет руками.

      Он: «Не, может лучше выключай ты его, а то я как на допросе».

      Я: «Не обращай внимания просто».

      Кладу диктофон в сторону, подальше.

      Он: «Ладно. Сильная паника поднялась позже, когда людям начало становиться плохо: недомогание, обмороки, рвота. Стала увядать растительность, закрылись производства, людей разогнали по домам и настоятельно рекомендовали не выходить, не открывать окна. Тут, конечно, люди поняли и начали драпать, побежали. Централизованной эвакуации не было, армия к тому моменту с улиц исчезла, по слухам, отражали нападение какого-то врага, а полиция никак не руководила, но и не препятствовала. Так как слух об российской атомной станции распространился повсеместно, то все двинулись в противоположную от нее сторону – на запад, как и вы, в Европу. И что? Офигеть можно с той Европы, тоже мне… Я, конечно, сам не помню, но, как говорят, пропускали выборочно. Только определенные люди попадали, типа «полезные» люди. Ученые, специалисты, у кого высшее образование, художники, писатели и язык надо было знать».

      Я: «Я об этом не слышал…»

      Он: «Повторюсь, я доподлинно не знаю, так говорят. Но если и вправду так, то сам понимаешь, про это распространяться не будут, это ведь нелицеприятно, это скотство, может, кто-то один приказ отдал, а все выполняли, и потом стыдно стало».

      Я: «Это подло! И это нарушает закон!»

      Он: «Так, короче, ничего не поделаешь – двинули беженцы на восток. Там эта раздробленная Россия, тогда же после революции поотделялись все, но границы были формально, люди там и разбежались по республикам».

      Я: «Потом объединили в одно государство».

      Он: «Ну да, Объединенная Русь. Мы же сейчас тоже как бы часть ее».

      Я: «Официально Лабрум – ничья территория, зона отчуждения».

      Он: «Паспорта у нас русские».

      Я: «А вы, твоя семья?»

      Он: «А мои остались. Непонятно было куда и что, неразбериха. Решили переждать… А потом границу закрыли, то есть не пускали назад, кто уже выехал. Отец категорически отказался уезжать без возможности вернуться. Информации становилось все меньше, одни слухи и домыслы, сидели мы и не рыпались».

      Я: «Насильно не выселяли из страны?»

      Он: «Я же говорю, не выселяли. Хочешь – живи, хочешь – езжай. Только назад никто не возвращался, говорили, что не впускают. А через три года границу закрыли в обе стороны, то есть уже СКАЧАТЬ