– Кто?
– Жена, ребенок. Вы их помните?
– Послушайте, я фамилию свою только что узнал! И завтра опять забуду!
– Ну-ну, не горячитесь. Однажды утром вы проснетесь, и фамилия, так сказать, будет на месте. И многое другое. Всё восстановится. Музыку любите? – невпопад спросил он.
Пётр напрягся. В принципе, он знал, что это такое, мог даже напеть несколько мелодий, но вот откуда они взялись…
– Спортом не увлекались?
– Возможно. В смысле, не исключено. Точнее – не в курсе.
– Женщины какие вам нравятся? Блондинки, брюнетки, смуглые, белокожие?
– Красивые.
– А как вы относитесь к гомосексуальным контактам? Я имею в виду, способны ли вы…
– Валентин Матвеич! – в сердцах воскликнул Пётр.
– А что такого? Наука никогда не считала это отклонением. Общество – да, а наука…
– Нет, нет, нет! – заорал он. – Ни мужиков, ни детей, ни старух, ни животных!..
– Ну вот, базовые понятия сохранились. А живая кость мясом обрастет. Хочу показать вам кое-какие снимки…
– Да прекратите же! – взмолился Пётр.
– А? А, нет, это не то, что вы подумали. Ваши близкие – жена, сын.
Пётр двинул пальцем три цветных фотографии. Два портрета и общий план – обычный дачный участок: скромный домишко, парник, грядки, деревца. В центре – широкие качели, а на них два человека. Тот, что слева, – он сам. Знакомая небритость пухловатых щек, взъерошенные волосы, нетрезвая улыбка. Сигарета в зубах. Всё остальное он видел впервые.
– А что за женщина рядом с вами? – невозмутимо спросил Валентин Матвеевич.
– Жена?
– Любовь. Люба. Снимки недавние, прошлого года, и она ни капли не изменилась.
Пётр присмотрелся к супруге – баба как баба. Наверно, он мог бы с такой жить. Теоретически. Нет, не было ее. Вот врач сказал про засаду, и встрепенулось что-то, а Любовь – нет. Не цепляет. И юноша на другом фото… Длинная челка, немного смахивает на Гитлера. Почему он брюнет? На верхней губе – большая родинка… Ну как забыть родного сына? Пётр натужился до боли в висках – ничего. Глухо. Не родной он ему, и дамочка эта – тоже.
«Шьют, – осенило его. – Лепят новую биографию. Сперва стерли настоящую, а теперь вдалбливают – либо чью-то чужую, либо вообще искусственную. Собрали тысячу фактиков, смонтировали снимки и пытаются из всего этого построить его прошлое. Оттого и не застревает в мозгах, не задерживается».
– Зачем вы это делаете?
– Вы опять за свое? – опечалился доктор.
А главное, сразу понял, о чем речь. Интересно, сколько с ним уже возятся? Пётр представил себе снег, но с решетками он не ассоциировался. Похоже, зимой он еще был на свободе. Не здесь. Не в этой странной дурке, где психи выглядят не более сумасшедшими, чем персонал. Фальшивая память – фальшивый дурдом.
С СКАЧАТЬ