Часы, идущие назад. Татьяна Степанова

Чтение книги онлайн.

      От разговоров об убийстве фотографа Казанский уклонился. А она о многом хотела спросить его. Хотя бы о том, что – вот, надо же, этот тип жил в доме у Марго Добролюбовой, снимал комнаты у Марго, которую так хорошо знала некогда ее покойная мать и которая сама была мать и…

      Андрей Казанский рядом захрипел во сне так, словно захлебнулся чем-то на вздохе. Или ему кошмар приснился?

      Ульяна осторожно потрясла его за плечо;

      – Андрюша, ты спишь? Я вот о чем тебя спросить хотела…

      Он не открыл глаз. В этот миг он был где-то на границе сна и бодрствования, проваливаясь в какую-то иную реальность. В которой одновременно существовали и влажные от пота простыни этой двуспальной кровати, что липли к его телу, и… натертый воском паркет. По которому он быстро шел, минуя залитую солнцем длинную стеклянную галерею – зимний сад, где пальмы в кадках распускали зеленые веера, где цвели диковинные заморские орхидеи, где стоял тяжелый влажный аромат оранжереи и одновременно пахло свежим кофе и корицей.

      Где-то там, в конце оранжереи, в комнатах бренчало пианино, и два женских голоса пели по-французски. Ошибались и начинали снова, подыгрывая себе. Он шел мимо пальм и орхидей на эти голоса, что звучали для него как песня сирен. Костюм английского сукна сидел на нем как влитой.

      Часы на фабричной башне пробили четверть четвертого. И он вытащил из кармашка жилета свои собственные часы – золотые, с монограммой на золотой цепочке.

      Буквы монограммы сплелись в причудливый узор: буква Б…

      …Я хотела спросить тебя: может, опять снимем номер в «Бережках-Холле»? Там зимний сад, оранжерея, и бассейн, и сауна…

      Сквозь приоткрытые веки он увидел…

      Ульяна водила по его щеке кончиком наманикюренного пальца и спрашивала про «Бережки-Холл» – гостиничный комплекс с зимним садом, бассейном и оранжереей, который ей так нравился.

      Он не ответил, он словно упал назад в постель – рухнул, как это бывает только во сне, когда снится, что летаешь.

      Ульяна откинулась на подушки. Какое-то время она еще думала о «Бережках-Холле».

      Потом об убийстве фотографа, о котором уже знал весь Горьевск…

      Странные то были мысли.

      А потом она тоже провалилась в сны, и они оказались не менее странными, чем ее мысли.

      Двойное обвитие вокруг шеи младенца, что никак не мог появиться на свет. Это же петля… Это удушение…

      Зубчатые колеса и валики, медные штыри и перекладины грандиозного часового механизма. К этой механике привязана крепкая веревка.

      Двойное обвитие вокруг шеи, вокруг горла…

      Тугая петля…

      Висельник проклятый…

      Ты опять здесь, висельник, ты снова со мной?!

      Нет, нет, не надо, я не хочу! Только не это! Это же так страшно…

      Это непоправимо…

      Двойное СКАЧАТЬ