Ангары. Алексей Парщиков

Чтение книги онлайн.

      Как два электронные скрутня, заметив друг друга, пропали

      взаимно две тени – ворона и, чуть задержавшись, – шакал;

      как две электронные даты, ознобно стирая детали…

      Долина, напротив, раскручивалась, и припоминала аркан.

      И каждый участок района был точно вменённый в разметку,

      он пуст был, но и, сверх того, на чудесный порядок пустей,

      как кубик, который всегда на шестёрке, внушает догадку

      о мнимости как бы пяти остальных плоскостей.

      Изъяты частично: постройки, развязки, проходы и вышки.

      И эта изъятость царит и дует в подпольный манок.

      Двойник ли, свисая с орбиты, хватал человеков под мышки:

      за локти – в замок и – в потёмки (как через борта – на полок).

      В дверях арсенала провидица явилась, стакана не допила,

      и так неуверенно, словно по глобусу пальцем ведёт

      и путает авиалинию с маршрутом подводного кабеля

      (а в этой растяжке сознания ни шагу не сделать вперёд),

      «Мы ждём приближения нефти, – сказала, чертя пирамиды

      на воздухе, – остальные обжили ржавеющий флот,

      в акустике танкеров сонных, пока мы в Долине Транзита,

      скользят по мазуту и в перегородках вешаются через год.

      Другие в ущельях кочуют и здесь появляются редко:

      прекрасное ловят мгновенье – и эта задача проста —

      кто может из правильной пушки выбить центральную скрепку

                                                                           арочного моста».

      Бесхозная, в стратосфере зависшая на отметке,

      где ещё рано для парашюта, в летаргической высоте,

      эта долина, разбитая на кривые клетки,

      похожа на дирижабль с солнечной батареей, на полухолостом винте,

      с терпением геологическим, с опорой на ожидание,

      с истерикой, что не отнять, когда уже вспыхнула сеть:

      соляризованное изображение короткого замыкания долины,

      облившейся нефтью, верней – опрокинутой в нефть.

      Здесь роль астронома и историка мне показалась притворной.

      «Нефть, – я записал, – это некий обещанный человек,

      заочная память, уходящая от ответа и формы,

      чтобы стереть начало, как по приказу сына был убит Улугбек».