Непростые истории о самом главном, сборник рассказов. Современная проза. Евгения Кретова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ руль, он горько выговаривал мне свою боль. Свой страх. Свою обиду.

      А я молчала, вздрагивая от укоряющего, отчаянного голоса мужа. Зная, что он прав. Зная, что сама виновата…

      Живот заболел не резко, тянул и тянул себе пару дней. То прихватывал, то отпускал. То выше, то ниже. А то – вообще в поясницу отдавало. Я спасалась болеутоляющими и недоумевала, отчего это сместился цикл? Никита отругал меня только в воскресенье, когда мы бродили по океанариуму, где так нравилось Сашке. Она бегала от одного морского чуда к другому с криками «Мама, сотри, сотри!» – это «смотри» у неё такое забавное…

      Там мне и стало плохо по-настоящему в первый раз. Подхватив бегущую прямо на меня дочку, и закружив её, я чуть не рухнула с ней вместе – острая боль резанула во весь живот, на прострел. Так, что я мгновенно покрылась холодным потом, впервые осознав, что это не фигура речи. Но и тогда я не испугалась за себя – только за Сашку. А боль отступила, и скорую мы вызвали только к утру, когда поднялась температура и разогнуться без стона и слёз я уже не могла…

      Прости меня, Никита.

День третий

      Что я здесь делаю? Мы давно не живём в этом дворе, в этом монументальном, с колоннами и арками, доме. Здесь, среди старых тополей, под гомон детских голосов на большой площадке, прошло моё детство. Вон, то самое окно, на третьем этаже, где я любила сидеть, забравшись с ногами на широкий подоконник. Читала, мечтала, воображала себя то принцессой, то знаменитой актрисой, то Нобелевским лауреатом по физике, открывшим миру принцип перемещений во времени…

      Ничего подобного со мной не случилось. Я стала дизайнером.

      Пустое креслице проржавевших за зиму качелей тихонько покачивалось, тонко поскрипывая. Эти качели поскрипывали всегда, сколько я их помнила.

      – Выше, папа, выше! – солнце светило в глаза на взлёте, я жмурилась, тень набегала на сомкнутые веки в обратном движении, и мне казалось, что я лечу.

      Сердце, которое не должно было существовать в несуществующем теле, сжалось.

      Скоро увидимся, папа.

День четвёртый

      О, господи! Мама!

      Она никак не могла так постареть за несколько дней! Моя сильная, добрая, статная мама…

      Уголки её губ опустились, обрисовав морщины, бегущие вниз. Глаза – яркие, голубые, оттенённые покрасневшими белками. Они все – в жилочках капилляров… Чёрный платок… Где ты взяла его, мама? Тебе не идёт чёрное! Мамочка моя.

      Я прильнула к ней, как в детстве, утыкаясь лицом в родные колени. Ничего не чувствуя, но помня – тепло её тела, запах, такой родной, такой… мамин. Целовала и целовала набрякшие венками руки эфемерными губами, роняла призрачные слезы. Мама!

      Она вздрогнула, оглядела свою крохотную кухоньку. Снова стала смотреть на стол. На фотографию. Выгоревшие на солнце волосы, облупленный нос, улыбка до ушей, тень от пышной пальмы, которую я обняла, несмотря на обманчивую мягкость колючей коры…

      Вот оно – море. Мне шестнадцать. Мама читает под зонтом на санаторском пляже, а я, едва успевая СКАЧАТЬ