На освещенном снегу. Юлюс Келерас

Чтение книги онлайн.

      уже неотторжимый, выдохнутый мотылек поцелуя

      навсегда остается белым, словно

      ослепительно чистая простынь, повешенная

      для просушки на экранах воспоминаний

      давайте признаем, он был бродом между губами,

      белой холстиной, охраняющей мгновения уст,

      свидетелем помолвок дождя и парка,

      шелком подарочного шнурка на каждом твоем конверте

      он рассказывал больше, чем водовороты Вильняле,

      он был с теми, кто не обещает неволю,

      он был словом, единственным возможным словом,

      нигде не отчеканенной тайной монетой

      и вот его нет, как нет миновавшего лета,

      но как разобрать, кто январской ночью трепещет —

      точно высохшая на дворе простынь или пятно,

      то, что осталось между сжатыми пальцами

      на языке тела расскажи мне о ребенке

      родившемся вчера в приюте

      на языке рта расскажи мне о груди,

      осветившей умирающим ночь

      на языке пальцев расскажи мне о тех,

      кто никогда не произносит ни слова

      на языке коричневой родинки расскажи мне о маках,

      посеянных в дюнах твоей спины

      на языке ягодиц своих расскажи мне

      о литовских курганах, если успеешь – о Фудзияме

      на языке пупка расскажи о влажности поцелуя

      там дождавшегося самого краткого летнего утра

      на языке пота своего расскажи мне

      о высохшем саде, что не поддался девяти дровосекам

      на языке грудей расскажи мне о письме

      в твоем белоснежном почтовом ящике

      на языке чрева расскажи мне о паруснике,

      не достигшем чужого берега

      на языке колен расскажи о любви

      // неподвластной совершенству смерти

      на языке поясницы расскажи о судьбе

      воробья, на рассвете влетевшего к нам

      на языке сосков расскажи о траве,

      одолевшей в два взмаха косу

      расскажи мне обо всем,

      о чем сейчас слишком поздно

      Мне нравилась та фотография:

      стакан молока, рассеянные вишни, лифчик.

      Природа так соединилась с вещью,

      держащей тело; так неопытная танцовщица терпит каплю пота,

      еще не знающую про предел паденья,

      так бабочка летит, хотя, скорее, лишь цвет ее,

      срывающийся в вырез.

      Так, кстати, грани купола,

      сливаясь, мчатся в бездну,

      к недосягаемым холмам, и утомленный путник

      зимует в камне нескольких неумолимых

      столетий. Поэтому и говорю:

      мне нравятся твои ресницы,

      тоскующие по движению.