Культура поэзии. Статьи. Очерки. Эссе. Юрий Казарин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Поэтому движение поэзии В. Месяца от того, что можно назвать «песня» («нутряная», народная), к тому, что в «Норумбеге» звучит как песнь (Песнь←→песня), – вполне закономерно, но и неожиданно в то же время. Почему? Потому что в конце 20-го века случился Бродский, поэт в большей степени просодии, поэтики, строфики, объема etc. Равных в этом отношении Бродскому немного: Цветаева и Маяковский. 90 % стихотворцев были поражены силой репродуктивности просодической начинки его стихов (такой, болезненно явной, репродуктивностью отличались стихи Есенина, Маяковского, Цветаевой, Пастернака и его прямого последователя Вознесенского). Ситуация сложилась уникальная: заимствованная кем-либо просодическая оснастка стиха Бродского изменяла, адаптировала, ассимилировала мышление «подражателя» (даже крупные поэты «болели» способами поэтического мышления И. А. Бродского). В. Месяц ЭТО преодолел. Миновал. И – не вернулся к прежнему своему звучанию, но обрел новое, свое, месяцевское. Прямо говоря, появление «Норумбеги» также обусловлено и освобождением поэта от «современности» стиховой, от моды, от толпизма, в котором тысячи голов думали (и видели, и слышали) по-бродски. «Страх влияния» (Х. Блум) – великая сила. Слабые уподобляются Ему, сильные – перерождаются, обновляются; употреблю североморский термин: выныривают. В. Месяц должен был – неизбежно – создать «Норумбегу».

      Повторю: главное в книге – поэзия. Стихам В. Месяца свойственно прежде всего прямоговорение, укрепленное дефиниционностью («Я тело тел чужих…»; «Я фруктовое дерево…»), физической мощью метафоры («Мне ангел по горлу ножом полоснул…»), воспринимаемой и одно-, и дву-, и многопланово. Афористичность стихов В. Месяца двуостра (вообще книга «Норумбега» зеркалится, двоится, множится звучанием, смыслами, видениями), – такая афористичность пугает, так как поражает (и в прямом, и в переносном значении) не только мир и его мифологический остов, но и самого автора, а значит, и читателя, то есть «со-автора» и «со-поэта». В целом книга заслуживает серьезного антрополингвистического, лексикологического, лексикографического и идеографического исследования: например, в «Норумбеге» явно «ворочается» (как месяцевский Медведь) и просится на волю Поэтический тезаурус (словарь-сокровищница). Приведу лишь небольшую часть материала к такому словарю.

      – Сотвори алфавит, чтобы мог прочитать зверь,

      но не смог написать с фронта письмо…

      (NB: зверь = зверь и человек).

      – И тысячи тысяч царских литых колец

      Срывает с пальцев его роковой прибой…

      (NB: энергия столкновения живого и стихии, времени и пространства).

      – Семь вёсельных лодок о камни истер гонец…

      (NB: сопромат времени. Времени и вечности).

      – …узнать / имя чужого бога – уже победить

      (NB: мощь слова, языка)

      – Ты вернулся с небес на землю:

      опустела твоя земля…

      (NB: СКАЧАТЬ