Декамерон с грузинским чаем. Александр Бедрянец

Чтение книги онлайн.

      – Лариса, я тебе и в самом деле понравился?

      – Ещё как. В постели ты неплох, но главное в другом. Я четыре раза была замужем, но только рядом с тобой впервые почувствовала себя женщиной, которой приятно находиться в подчинении у главы семьи. С теми, кто был раньше, главой семьи приходилось быть мне. И ничего хорошего в этом не было.

      Вот так она и осталась у меня жить, а я в очередной раз убедился, что моё даже безобидное враньё часто оборачивается правдой.

      Поначалу было стыдно перед соседями, но вскоре обвыкся, да и пересуды продолжались недолго. С Наташей я, конечно, сразу же расстался, и у меня началась долгожданная нормальная семейная жизнь. Лариса готовит на кухне, я помогаю её дочкам готовить уроки, а потом все вместе смотрим кино. И никаких скандалов. Ни разу. Я просто наслаждался таким безмятежным существованием и готов был существовать так и дальше, но счастье, как известно, недолговечно. Судьба сделала новый поворот, и к моему сожалению, мы с Ларисой через полгода расстались. Но это уже другая история.

      День третий. Мужской шовинизм и женский вопрос

      После чаепития Родион Алексеевич и Павел Третьяков вышли на балкон перекурить. Они стояли возле раскрытого окна и созерцали городской двор в лучах заходящего солнца. Павел Иванович закурил «Честерфилд» и угостил сигаретой Коновалова. Продолжая начатую за столом беседу, Павел Иванович сказал:

      – Родион Алексеевич, у меня давно сложилось мнение, что женщин вы не ставите ни в грош. Иначе говоря, вы исповедуете мужской шовинизм.

      – Вот и ты, Павло Иванович, попался на эту уловку. Для всякого рода демагогов слово шовинизм просто находка, ведь оно легко выворачивается наизнанку, и поэтому им всегда можно припечатать любого идеологического оппонента. Особенно в политике двойных стандартов, в том числе и в так называемом женском вопросе. В царское время люди были проще и называли вещи своими именами. Двойными стандартами начали грешить большевики. Они так зациклились на дурацкой идее «советского человека», что сознательно закрывали глаза на негативные явления в межнациональных отношениях. То есть племенное чванство и откровенный национализм в республиках и автономиях СССР именовались развитием национального самосознания и другими красивыми словами, а любые высказывания на тему русского национального самоопределения немедленно объявлялись великодержавным шовинизмом. Само слово «русский» оказалось чуть ли не под запретом. Во всех текстах это слово, как правило, обозначало нечто дореволюционное. Русский писатель, русская песня, русский бунт. Разделение было очень чётким, потому что встречались определения типа «Русский и советский писатель П. Бажов». То есть при советской власти он перестал быть русским вообще. Русский патриотизм был разрешён только в фольклорных ансамблях, но тут присутствовал один момент – певцы и плясуны были в дореволюционных нарядах.

      Казалось, дальше некуда, но наши демократы развили эту тенденцию. Придя к власти, они убрали ненавистное слово из паспортов и советского человека назвали таким же безликим словом «россиянин». Затем принялись в лучших СКАЧАТЬ