Разговор в комнатах. Карамзин, Чаадаев, Герцен и начало современной России. Кирилл Кобрин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мирное развитие событий в городах в комбинации с бурными аграрными волнениями, почти что с новой Жакерией. И процитированные два абзаца «Писем» дают об этом вполне точное представление; однако тут обнаруживаются два странных обстоятельства. Первое – то, что, как утверждают специалисты по Французской революции, «великий страх» практически не затронул Эльзас (как и Лотарингию и Бретань). Второе – РП упоминает о самозванце, выдававшем себя за графа д’Артуа, вождя контрреволюционной аристократии, который от лица короля Людовика XVI якобы дарует свободу рук крестьянам до 15 августа (видимо, имеется в виду срок введения в действия решения об уничтожении феодального режима). Однако, как мы знаем, в реальности все было наоборот – крестьян будоражили слухи о заговоре аристократов против них, а не в их пользу! Здесь, как мне кажется, РП, чьей рукой водит Карамзин, делает прямой намек на то, что еще недавно происходило в России – и наверняка еще может произойти.

      Действительно, картина очень знакомая для русского читателя. Царь хороший, бояре плохие. Царь за нас, он разрешил перебить бояр и дворян. Царь не доверяет боярам и передает нам свою волю через доверенное, близкое ему лицо. Плюс череда самозванцев – XVII века и XVIII, в конце которой – еще внушавший тогда трепет Пугачев, этот лже-Петр III. Если подобным образом прочитать эльзасский революционный сюжет «Писем», то выглядит он так: Людовик XVI, услышав о заговоре дворян против крестьян (никакой «нации» в этой части сюжета в помине нет!), посылает своего брата с тем, чтобы тот передал крестьянам – феодальные путы пали, но угнетатели не наказаны. Накажите их, пока я отвернулся и не смотрю, что вы творите. Но имейте в виду: все кончится 15 августа, пробьют часы, и карета обратно превратится в тыкву.

      Звучит довольно потешно, но на самом деле все очень серьезно, тем более что эти возмущения унесли тысячи жизней, если, в конце концов, не десятки тысяч. Перед нами – внутренний механизм раз за разом происходивших кровавых событий, история того, как люди, которые убивали и сами гибли, объясняли себе и окружающим причины своих действий. Через несколько десятков лет это вновь станет одной из важных тем русской истории и русской литературы вплоть до 1917 года, а то и позже. Но в то же время перед нами действительно общее для Европы и России пространство, общественно-политическое и социально-психологическое. И расположено это пространство в сельской местности.

      Возвращаясь во Францию августа 1789 года: не забудем и единственного деятеля того времени, названного в эльзасском пассаже «Писем» по имени, графа д’Артуа. Он того стоит. Граф Шарль д’Артуа (титул он этот носил до 1824 года) был внуком Людовика XV, младшим братом Людовика XVI и Людовика XVIII. Как мы видим, изначально шансы занять престол у него практически отсутствовали – для этого должно было произойти нечто экстраординарное, что убрало бы с дороги двоих старших братьев, их детей мужского пола и т. д. Однако это экстраординарное произошло – революция. СКАЧАТЬ