Парадигма преображения человека в русской философии ХХ века. Виталий Даренский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Послания к Коринфянам: “Мы же с открытым лицом… взирая на Славу Господню, преображаемся в тот же образ, как от Господня Духа” (3, 18)»[121]. А из определений самой философии, в наибольшей степени соответствующих «парадигме преображения», следует назвать те, которые были предложены И. Ильиным: «философия как духовное делание»[122] и как «путь духовного обновления» (как общий принцип жизни).

      Современный автор В. А. Ермаков предложил яркую и радикальную формулировку: «Интенция западной философии – преобразование сознания, русской – преображение. Исходя из религиозных корней, следует обозначить их как хилиастичность западной культуры и эсхатологичность русской»[123].

      Теоретическая и практическая концептуализация специфики русской философии составляет одну из главных особенностей русской философской традиции едва ли не самого его возникновения. Первый русский «образ философии» был сформулирован еще И. В. Киреевским и с тех пор таких формулировок накопилось необозримое количество. Большинство из них достаточно тривиальны и крайне односторонни[124], но есть и такие, которым действительно удавалось «схватить» первичную смысловую интенцию, определяющую саму «русскость» мышления, его «изначальный феномен» (Urphänomen), по Гете. Лучше всего это удалось сделать классикам русской философии Серебряного века[125]. Вместе с тем, само существование «русской философии» как особой оригинальной традиции, имеющей мировое значение, подобно русской классической литературе, не только постоянно ставится под вопрос скептически настроенными автора, но и вообще принадлежит к конституитивным моментам самой русской философии. Вопрос «Существует ли русская философия?»[126] парадоксальным образом является для нас одним из «вечных» философских вопросов просто потому, что русская философия как особая уникальная традиция имеет перформативный характер – то есть, она существует постольку, поскольку мы способны ее понимать в ее сущности и особости, а главное, способны ее продолжать как живую традицию. Здесь действует принцип, сформулированный в словах Б. Пастернака, которые М. К. Мамардашвили и А. М. Пятигорский взяли в качестве эпиграфа к своей книге «Символ и сознание»: «Судьбы культуры в кавычках вновь, как когда-то, становятся делом выбора. Кончается все, чему дают кончиться… Возьмешься продолжать, и не кончится»[127].

      Тем самым, русская философия существует лишь постольку, поскольку есть русские философы, которые не дают ей закончиться. Это и является объективной предпосылкой ее непрерывности.

      Находясь в «тени» классиков Серебряного века, в наше время не многие авторы рискуют предлагать свои концепции. Приведем лишь два примера.

      Один из главных авторитетов в этой области профессор М. А. Маслин пишет следующее: «единство в многообразии можно считать главнейшей родовой чертой всей русской философии. Не говоря уже об СКАЧАТЬ