XX век: прожитое и пережитое. История жизни историка, профессора Петра Крупникова, рассказанная им самим. Гунта Страутмане

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ 1939 году. Они говорили: было чувство, что нас взяли за горло. Латышские конкуренты вытесняли нас экономически, пользуясь всеми средствами и силами государства. Прежней альтернативы – карьеры чиновника или офицера – тоже не оставалось. Куда деваться в таких обстоятельствах?

      Я слушал и думал: точь-в-точь условия, в которые были поставлены евреи. Примерно за год до репатриации один из местных балтийско-немецких лидеров высказался так: или Германия должна прийти к нам, или нам надо уходить в Германию, ибо иначе для нас не остается вообще никаких перспектив.

      После отъезда немцев началась латышизация фамилий и названий фирм. Все немецкое старались скосить под корень. У предприятия могла быть сколь угодно громкая слава, но немецкое название надо было сменить так или иначе. Латыш, перенимающий немецкую фирму, должен был дать ей свою фамилию или иное латышское название. Когда пастор Грасс в Лиепае провел богослужение на немецком языке, поднялась целая буря; и консистория, и правительство были возмущены, и ему строго-настрого запретили впредь это делать. Наблюдалось действительно повальное стремление освободиться от всего немецкого. Этот период не изучался в советское время, поскольку никого не интересовал, да и сейчас, кажется, не интересует.

      Каким было время от репатриации немцев до июня 1940 года, что изменилось? В книжном антиквариате, где я работал, были постоянные клиенты из немцев, и они, понятно, уехали. Но уже в январе-феврале двое или трое из них снова появились в магазине. И рассказали немало интересного. В зависимости от должности, на которую они претендовали на новом месте, им требовалось доказать свою немецкость и предъявить соответствующую справку, за которой они и возвращались в Латвию. Одному из них предлагали весьма солидное место, однако там нужно было предоставить сведения о предках до третьего колена. И когда оказывалось, что прадед и прабабка крещены в латышском приходе, это означало трагедию: арийские корни уже были под вопросом и вместе с тем рушилась возможная карьера. В антиквариат немцы приходили по одному, и я с ними беседовал. Эти люди испытали настоящее потрясение и охотно делились всем виденным и пережитым.

      Балтийские немцы в большинстве оказались на только что оккупированной территории западной Польши. Им предоставили квартиры, прежние хозяева которых, поляки или евреи, не успели даже собрать вещи. Бывало, в духовке еще оставалось неостывшее блюдо, – только что перед этим в квартиру вломились эсесовцы со своим ’raus! вон из дома! Десятилетия спустя в Германии не смолкали диспуты, на которых молодежь гневно спрашивала отцов и дедов: «Как вы могли? Вы же христиане!». В ходе одной из таких дискуссий историк Ирена Неандер сказала молодым людям: «Была война, и таких вопросов не задавали».

      Она была права. В июне 1941 года, за несколько дней до начала войны, и в Латвии новые жильцы преспокойно вселялись в квартиры людей, высланных в Сибирь без суда и следствия. А еще через пару месяцев другие люди СКАЧАТЬ