светлее на фоне силуэта противоположного дома, не являвшего ни одного живого окна в этот глухой час – только мертвые лестничные окна выстроились равнодушной желтой шеренгой. Внизу, чуть поблескивая в свете молочного фонаря, спали бок о бок темные мощные машины – а вон и мамина среди них, чуть поизящнее и похрупче – мытая, недавно отремонтированная… Ее сломала Резинка… А может, нет? Вдруг приснилось или пригрезилось под температурой? Сашенька растерянно посмотрела на свой любимый белый подоконник с заветными сокровищами, и внезапно взгляд ее упал на лиловую картонную коробочку, обклеенную серебряными звездами. Там хранились у нее принадлежности для девичьего рукомесла, но под ними, прикрытый слоем золотой фольги, находился самый настоящий тайник. И спрятаны там были деньги: пять красноватых сотенных бумажек, подаренных бабушкой по разным случаям. Подарок всегда сопровождался незамысловатым: «Вот, купи себе куколку, какую знаешь», – но запасливая Сашенька далеко не всегда следовала этому простому совету, и таким образом накопила изрядный, как ей казалось, начальный капитал на черный день. Она открыла коробочку: деньги никуда не делись, лежали смирно и были готовы придти на помощь. Минута – и Сашенька знала, что она завтра, верней, уже сегодня сделает: с самого утра отправится на автовокзал – найти его на карте города не составит труда, а там, как та же бабушка и говаривала, «язык до Киева доведет» – но ей так далеко и не надо. Она поедет на автобусе лишь до Рычалово, и, если отыщет треклятое озеро, то, хотя бы, будет знать, что оно точно существует в природе. И тогда… тогда она заставит маму поверить. Она не станет больше кричать и плакать, а сядет за стол и напишет подробно обо всем, что произошло той ночью и скрепит свое послание какой-нибудь самой страшной клятвой – потом надо будет придумать, какой…
Глава пятая. День Милосердия
На самом деле к десяти годам большинство детей уже испорчено вполне. Сохранить ребенку незамутненный и доверчивый взгляд на мир может только полная его изоляция, фактическое заточение в одном помещении с матерью – и то лишь в том случае, если она принадлежит к почти полностью вымершей породе так называемых «девственных женщин» – психически больных с гормональными нарушениями. В таких случаях ребенок действительно избегает нравственного и физического разврата – зато становится душевно искалеченным, и полноценным членом ни больного, ни здорового общества не станет уже никогда. Порочный этот круг разрывов не имеет, и поэтому, адаптируясь среди себе подобных, человек с раннего возраста вынужден становиться, прежде всего, лгуном.
У взрослых короткая память. Требуя от дитяти кристальной честности, они все до единого самым парадоксальным образом забывают о собственном детстве, когда и для них единственным способом выживания среди «больших» была постоянная ложь – ложь как средство избежать наказания, принуждения или оскорбления. Но взрослых эта детская ложь вполне устраивает,
СКАЧАТЬ
