Дары ненависти. Людмила Астахова

Чтение книги онлайн.

      Вся во власти воспоминаний, Джона забыла на миг, где она находится. Поэтому от жуткого звука, раздавшегося за спиной, ее инстинктивно развернуло на месте.

      «А-р-р-р… Шуриа! И тут шуриа! Кровь Локки!»

      Будто на огромную раскаленную сковородку плеснули ледяной водой. Это еще что такое?! Белая коса, черные латы, грязный, закопченный плащ, зеленый камень в черной рукояти меча – тут не перепутаешь даже спьяну – дух одного из отцовских предков собственной персоной. Прапра-, а то трижды «пра-» дедушка, если судить по фасону доспехов.

      «Змеище! Пробралась-таки! Свила гнездо! – разорялся призрак ролфи так, что у леди Янамари в ушах звенело. – Недотопили, значит, недодушили вас, твари ползучие! Где мой замок? Где мои наследники? Всех извела?»

      Спорить, а уже тем паче ругаться с разгневанными призраками – дело безнадежное.

      «Изыди, мертвец! Иди, откуда пришел! Немедля к Оддэйну ступай!» – прикрикнула на бешеного духа Джона и добавила несколько слов на самом древнем языке этого мира, на языке шуриа. О нет! Никакого колдовства. Когда-то в незапамятные времена Дети Шиларджи в сердцах так посылали друг друга подальше. А потом оказалось, что и на призраков сей экзорцизм действует отлично.

      Не тут-то было! Гневный дух далекого предка только еще больше разозлился.

      «Можешь шипеть сколько угодно, подлая змеюка! Кончается ваше время!»

      Прапрадедушка попытался одним ударом меча развалить надвое проклятую шуриа и очень удивился, когда у него ничего не вышло с затеей.

      «Ах ты, мерзкая тварь! – возмутился призрак. – Клянусь Сворой Оддэйна, ты у меня попляшешь! Отымею и выпущу кишки!»

      Конечно, серьезного вреда он причинить не мог, но, когда сквозь тебя проходит прозрачное лезвие тени меча, ощущение тошнотворное.

      Кровожадный предок, похоже, совсем не понимал, что уже много веков мертв. Так бывает, когда человек погиб насильственной смертью и не погребен подобающим образом.

      «Ты сожгла меня заживо, ядовитая змея, ты долго таилась и ударила в спину! У! Ненавижу!»

      Как же он ненавидел! Самозабвенно, страшно, запредельно. Сам себе костер: пламя, дым и пепел.

      В кабинете вдруг отчетливо запахло горелой плотью и волосами. Отвратительная вонь… жар… огонь… боль… рвущий горло последний крик. Джону скрутило судорогой, чужое мучение связало по рукам и ногам, а в глотку текла кровь – своя и чужая. Такая же соленая и пряная, как у живых. Пей, шуриа, пей их призрачную кровь, пей их тоску. Смотри, не захлебнись!

      «Топишь вас, ползучее отродье, топишь, а вы все лезете и лезете», – орал дух пращура откуда-то издалека, но Джону накрыла волна беспамятства и утянула в глубины времен, в память тех, кого уже давно нет на свете…